Иркутские актеры о переезде из Луганска и мечтах о Квазимодо
Разработка сайта:ALS-studio
Версия для печати
Иркутск — город с крепкими театральными традициями, где театры каждый вечер собирают полные залы, а билеты на некоторые постановки не достать и за месяц. The Village поговорил с молодыми иркутскими артистами о том, как они пришли в театр и как сейчас развивается их карьера.
Анна Захаренкова
Солистка Иркутского музыкального театра имени Н. М. Загурского
Я родилась в Луганске в семье металлургов. Получила там образование актера драматического театра, но проработала всего несколько месяцев: в июле 2014 года мне пришлось покинуть Луганск из-за военных действий. С переездом помогла режиссер Ксения Васильевна Торская (сотрудничала с иркутским ТЮЗом им. Вампилова и музтеатром им. Загурского, скончалась в январе 2016 года. — прим. ред.). Она была знакома с моим педагогом по сценоречи и помогла найти театр. Никогда бы не подумала, что окажусь в Иркутске. Мне сказали, если успею прилететь к собранию перед началом сезона, тогда меня возьмут. Я успела: в день сдачи второго моего спектакля я села в поезд. Как оказалось, это был последний поезд из Луганска, потом вокзал закрыли и перекрыли железнодорожное сообщение.
Я до сих пор считаю чудом, что попала сюда. Меня очень хорошо приняли здесь, несмотря на то, что по образованию я актер драматического театра. Я занималась бальными танцами, пела в вокальном ансамбле, но музыкальной школы у меня не было. Начинала во вспомогательном составе, постепенно получала сольные роли и сейчас, к моему четвертому сезону здесь, у меня подобрался довольно сильный репертуар: «Юнона и Авось», «Алые паруса», «Секрет ее молодости», «Тетушка Чарли», «Дамский портной», «Сильва».
Если говорить в целом, то я играю молодых героинь: Кончите — 15 лет, Ассоль — 16 лет, Ивонне в «Дамском портном» — 25 лет. Среди них есть и драматические роли, которые мне ближе, и комедийные: Людка в «Любовь и голуби» и Энни в «Тетушке Чарли», там я играю абсолютную дурочку. При этом есть как минимум две постановки, в которых я плачу — это «Секрет ее молодости» и «Алые паруса».
Вообще Ассоль — это моя любимейшая роль, по которой я скучаю от спектакля к спектаклю. Там могу раскрыть всю палитру переживаний и всегда чувствую, когда не выхожу на определенный градус, — значит, делаю что-то не так. Непросто мне далась роль Кончиты. Этот спектакль идет в театре около 20 лет, и это ответственность. Когда ты уже пятая или шестая артистка, нельзя повторяться и при этом нельзя делать что-то нарочито.
В день сдачи второго моего спектакля я села в поезд. Как оказалось, это был последний поезд из Луганска, потом вокзал закрыли
Рабочий день начинается в 11 утра. Если вечернего спектакля нет, заканчиваем в девять вечера, если есть, то позже. Выходной только один, но и в этот день я тоже прихожу в театр. Еще преподаю в балетной студии: провожу уроки либо в выходной, либо до репетиции или в перерыве.
Я всегда очень волнуюсь перед спектаклем, даже крещусь, потому что никогда не знаешь в точности, куда заведет эмоция, как сложится игра с партнерами. Каждый раз как по-новому. Есть один страх — забыть слова, но в этом случае срабатывает рефлекс сочинения текста, главное не потерять смысл. Текст я не зубрю, а «прохожу» ногами. Только однажды пришлось заучивать слова для «Юноны и Авось». Это был текст на испанском языке — две молитвы и диалоги. Я проговаривала его, пока ехала в автобусе, и люди странно смотрели на меня.
Несмотря на то, что я пою на сцене, я не буду петь за столом, тут меня нужно прям заставлять. Показательные выступления — не мое. Вообще я знаю многих артистов, которые в жизни довольно скромные люди.
Когда-нибудь я бы хотела сыграть Джейн Эйр. Мне близки такие героини — тонкие, романтичные особы. Наверное, не смогла бы сыграть очень жестокую стерву, но готова поэкспериментировать. Думаю, что взрослые характерные роли придут в будущем.
Павел Польскис
Артист Иркутского театра юного зрителя имени А. Вампилова и центра «Новая драма»
Я сразу понял, что не умею строить мосты, биофизика — тоже не мое, наверное, нужно пойти в театр. Окончил иркутское театральное училище и уехал на два года работать в Черемховский драматический театр, после этого меня взяли в ТЮЗ. Здесь уже ребята позвали меня в «Новую драму» — новый концептуальный проект, который мне очень нравится.
Первая большая роль была у меня в черемховском театре. Мы ставили пьесу Рэя Куни «Слишком женатый таксист» — очень смешную комедию положений. В плане материала там было ловить нечего: эта постановка только для того, чтобы зритель посмеялся. Нам тогда попался такой режиссер, который просто пил и ничего с нами не делал. До премьеры оставалась неделя, и мы понимали, что заваливаем постановку. Стали собираться по ночам, до утра что-то делали и по итогу спектакль вышел неплохим. В тот момент я понял, что могу собрать все силы и довести дело до конца, при этом постановка строилась вокруг меня, и мне нужно было держать весь накал. Тогда я испытал то особенное чувство, когда держишь паузу и знаешь, что в следующую секунду зал засмеется.
Особенно дорог мне спектакль по пьесе «Мамочки» Владимира Зуева, который мы тоже ставили в черемховском театре. Изначально у меня была проходная роль, но так вышло, что главный герой у нас упал в костер, обычное дело для него. И за сутки до премьеры мне сообщают, что его роль играю я. Вводись. Мы с режиссером меня не вводили, а впинывали в этот спектакль. И так сложилось, что и материал мне сразу упал в сердце, и главную роль дали, поэтому на сцене я тогда выложился без остатка. Сыграл эту роль один раз, но запомнилось навсегда.
Играть один спектакль в течение нескольких лет — это как десять лет ходить по одному маршруту с работы до дома. Ты не замечаешь ничего вокруг. Моргнул — и уже дома.
Из того, что я играю сейчас, пока ни один материал мне не дорог настолько. Есть хорошие постановки — «Вконтакте», «Счастье мое», но они не мои. ТЮЗ я бы сравнил с заводом по выпуску спектаклей. Это не плохо, просто там так устроена работа: все очень строго, есть четкий график и конкретное количество спектаклей. Сейчас у меня там около 15 ролей.
Когда сезон разгонится, будет очень плотный график, иногда по два спектакля в день. Эта работа тяжелая не столько физически, сколько морально. После спектаклей прихожу домой как выжатый лимон. Восстанавливаюсь молчанием. Еще у меня маленькая дочь, и время, проведенное с ней, меня тоже хорошо перезаряжает.
Играть один спектакль в течение нескольких лет — это как десять лет ходить по одному маршруту с работы до дома. Ты не замечаешь ничего вокруг. Моргнул — и уже дома. Идешь в прежнем темпе, но впечатление замыливается, и вот ты уже до последнего жеста знаешь, чего ждать от партнера.
Артисту всегда хочется серьезного материала — что-то из Достоевского, Островского или Чехова. Но это редкие постановки, Достоевским ведь не забьешь весь репертуар. Я хорошо чувствую себя в комедии. Никогда не стремился сыграть Ромео, но есть мечта сыграть короля Лира. Люблю выходить из зоны комфорта: примерил бы на себя образы Кощея, Бабы-яги или сумасшедшего.
В «Новой драме» я пока задействован только в постановке по «Превращению» Франца Кафки. Этот театр — абсолютно другой организм, и от этого мы кайфуем. Мы всегда можем обсудить то, что кому-то не нравится, репетируем ночами, занимаемся искусством. Здесь все так, как нам нужно, наши правила. «Новая драма» для меня — это в первую очередь поиск каких-то внутренних резервов в себе.
Артист Иркутского академического драматического театра имени Н. П. Охлопкова
Нередко будущие актеры в детстве посещают театральные кружки, но у меня было не так. Единственное, что помню: в детском саду я играл роль волка в спектакле «Теремок» и дома любил показывать бабушке спектакли, один во всех лицах. А потом это увлечение отошло на второй план: я хотел быть и художником, и космонавтом, и медиком. В итоге поступил на экономический, получил диплом. Когда проходил практику, понял, что перекладывать бумажки — это не мое. И решил попробовать поступить в театральное. Понимал тогда, если этого не сделаю, буду жалеть. Посмотрел по карте, где находится ближайшее театральное училище, и приехал в Иркутск из Барнаула.
Поступил к мастеру, который оказался моим однофамильцем, — Геннадию Гущину. После училища год я работал в Иркутском ТЮЗе, а после стал артистом драмтеатра. Сейчас с моим участием идет около 15 спектаклей. С ролями мне везет — я играю очень разноплановых персонажей: Александр Невский, злодей Макбет, Белый клоун в «Смертельном номере». Мне не очень нравятся роли, в которых приходится много страдать, хотя это тоже нужно уметь. Больше по душе характерные роли. Например, я всегда мечтал сыграть Квазимодо.
У нас ненормированная занятость: иногда спектакли бывают каждый вечер, в день — по две–три репетиции. Несмотря на это, в выходной я часто прихожу в училище на занятия по сценическому движению. Дома сижу, только если нужно разобрать какую-то роль. Когда играешь спектакли каждый день, очень важно успеть перестроиться. Я обычно прихожу домой, ужинаю, беру ролевую тетрадь и вспоминаю уже что-то на завтра.
Эксперимент эксперименту рознь: если кто-то решил, что в «Евгении Онегине» все должны голыми ходить, вряд ли это можно назвать искусством
Больше всего люблю актерскую профессию за непредсказуемость: здесь можно попробовать на сцене то, чего нельзя сделать в жизни. Оказаться в другой эпохе — в Древней Руси, например, или стать кровожадным злодеем Макбетом, хотя в жизни я мягкий человек.
Все актеры говорят, что нелюбимых ролей не бывает. Я считаю, что бывают роли сложные, на сопротивление, а бывают такие, в которых ты как рыба в воде. Для меня такой ролью стал Белый клоун. Мы долго искали и репетировали, чтобы это было не стереотипно, а потом в один момент что-то щелкнуло, и произошло слияние человека с образом. Теперь я в этой роли легко импровизирую. Еще очень важно чувствовать тему спектакля. Как говорит заслуженный артист России Николай Васильевич Дубаков, если внутри ничего не болит, то и на сцену нет смысла выходить. Если перед спектаклем пропадает волнение, это плохой признак. Оно должно быть, но здесь нужна грань: если тебя просто трясет, то, скорее всего, ты не очень понимаешь, что делаешь. Такое тоже бывает.
Роли, которую я мог бы назвать центральной в своей карьере, у меня пока не было. В спектакле «Цветы для Элджернона», который мы поставили в Доме актера, я выступаю и как артист, и как режиссер. Это вдвойне сложно и ответственно, поэтому над этой ролью я сейчас наиболее кропотливо работаю.
Лучше классической литературы еще ничего не придумали, но если современная пьеса написана хорошо, то это тоже интересно. У нас классический театр и, наверное, нам немного не хватает какого-то новаторства. Но опять же, эксперимент эксперименту рознь: если кто-то просто решил, что в «Евгении Онегине» все должны голыми ходить, вряд ли это можно назвать искусством.
Артистка Иркутского академического драматического театра имени Н. П. Охлопкова
Никогда не думала, что стану актрисой. Более того, даже отрицала такую возможность. Я родом из села, и из развлечений у нас был только Дом культуры, где я пела в фольклорном коллективе.
Мне было тогда 17 лет. Мама однажды сказала, что мы едем в город, и не объяснила, зачем. А оказалось, что это был просмотр студентов в Театральный институт имени Бориса Щукина. В тот день мы опоздали, но приехали еще раз на дополнительный набор. Из десяти человек в первом туре прошла только я: читала басню «Стрекоза и муравей», как учили меня в моем ДК. В итоге я прошла все три тура и стала студенткой «Щуки» — не могла отказаться, было совестно перед мамой. Только на третьем курсе поняла — это мое, и теперь очень благодарна маме за то, что она так почувствовала и помогла сделать этот выбор.
Курс в Театральный институт набирали при драмтеатре. Здесь мы учились, а сдавать экзамены ездили в Москву. После окончания учебы я осталась работать в театре. В неделю у меня от трех до пяти спектаклей, а в месяц — около 25. В театре я с десяти утра до десяти вечера, если есть вечерний спектакль. А если я свободна уже днем, то даже теряюсь и не знаю, чем себя занять. Потом вспоминаю, что можно книгу почитать или к спектаклю приготовиться, или посмотреть фильм, который поможет какую-то роль лучше прочувствовать. Даже по понедельникам, в единственный выходной, я преподаю в детской школе искусств. Восстанавливаюсь просто: высыпаюсь, ем фрукты. А еще песня меня спасает в любой ситуации, особенно если заболею или очень устану.
Работа над каждым своим образом — это процесс, который не останавливается никогда. Я готовлюсь к каждому спектаклю, сколько бы раз он не был сыгран. Настраиваюсь с вечера и перед сном обязательно повторяю текст. Иногда снится, как забываешь текст, и от этого становится очень страшно. Случается такое и на сцене. Это ужасное ощущение, как будто тебя выключило вообще из того, что ты человек, что ты живешь и что-то чувствуешь. Потом, конечно, текст вспоминается или партнер помогает. Зрителю заметить это практически невозможно, если только человек не смотрел спектакль 39 раз.
Даже удивительно, в зале сидят 600 человек, и ты слышишь каждого, до шепотков
Игру на сцене можно сравнить с тем, когда ты заходишь в воду, не умея плавать. Несмотря на это, во время спектакля мы все замечаем. Бросаются в глаза даже такие мелочи, как волос на одежде. Точно также я очень хорошо чувствую реакцию зрителя. Слышно абсолютно все, хоть у нас и есть «четвертая стена», как учили. Даже удивительно, в зале сидят 600 человек, и ты слышишь движение каждого, до шепотков. Даже чувствуешь, кто заснул. Я спокойно к этому отношусь: некоторые ведь приходят уставшие.
Никогда нельзя точно сказать, хорошо спектакль прошел или нет. Иногда чувствуешь, что сыграл хорошо, а потом от режиссера узнаешь, что делал что-то не то, и наоборот. На зрителя тоже нельзя полагаться, ведь все разные: кому-то нравится, как человек необычное выражение лица делает, а кто-то приходит за душевными откровениями. Одна из самых приятных вещей — это поклон, когда можешь еще раз напоследок почувствовать энергетику зала.
Определенного амплуа у меня пока нет, — я еще в поиске. Первой значимой ролью была служанка Дарина в «Тартюфе». Она позволила мне почувствовать себя в профессии. Роль жены Александра Невского тоже помогла мне глубже понять, что такое актерская среда.
Роли мечты у меня нет. Я просто не тот человек, у которого есть любимый цвет или любимое блюдо. Но при этом мне нравятся характерные роли. Например, Катерина в «Грозе» — это не мое. То, что происходит с ней, по моему характеру мне совсем не близко. Не бежать и топиться, а бороться и что-то делать — это про меня.
Дмитрий Иванов
Артист и режиссер Иркутского театра юного зрителя имени А. Вампилова
Все началось с детских театральных кружков. После школы подавал документы и в железнодорожный институт, но выбрал все-таки Иркутское театральное училище, куда я приехал из Усть-Илимска. После учебы сразу попал в ТЮЗ.
Сейчас у меня около 50 ролей. В неделю бывает от трех до семи спектаклей, а в новогодний период от 12 до 15. Еще при театре я веду студию, так что здесь я провожу каждый день. Моментов, чтобы отдыхать, практически нет, да они и не нужны, мне нравится находиться в таком нон-стоп режиме. Когда занимаешься любимым делом, такой ритм даже придает энергии: дома я могу до двух часов ночи еще что-то читать, разбирать пьесу.
Все проблемы, которые есть за пределами театра, там и остаются, потому что здесь захватывает совсем другая жизнь. Хотя и в профессии актера тоже есть место рутине. Многие театры сейчас нуждаются в хороших режиссерах. Каждая роль, каждый спектакль должны быть непохожими друг на друга, чтобы у артиста был постоянный рост. Если работаешь с режиссером пять лет, то уже знаешь наизусть его технологию.
Хотелось бы сыграть что-то на разрыв аорты, чтобы всю душу перевернуть наизнанку и оказаться совсем другим
Первым моим серьезным спектаклем стала «Пора тополиного пуха», где на сцене всего два человека. Я считаю, что артист должен полюбить любую роль, даже массовочную, ведь и ее порой можно сделать так, что она запомнится больше, чем главная. Когда берешься за новую роль, оказываешься будто на первом курсе, — есть некий зажим, но это дает развитие. У меня уже сложилось амплуа героя–любовника, и тут сразу понятен весь образ. Мне же всегда хотелось сыграть отрицательную характерную роль, и такой роли пока не было.
В моем репертуаре есть и детские спектакли. Тут действует одно правило: детей не обманешь, какой бы шуточный материал ни был. Нужно играть всерьез и не думать, что дети ничего не поймут. Их даже сложнее заинтересовать. Это фантазия, которую ты сам должен сначала оправдать, чтобы и ребенок в нее поверил. Так что в этом смысле это более сложная и интересная работа.
Я начинал ставить спектакли в своей студии, потом мне предложили сделать это и для театра. Сейчас идет четыре моих постановки. Среди них есть «Собаки» по пьесе Константина Сергиенко для детей от 14 лет и «Приключения Тома Сойера». Я не отдаю предпочтение работе режиссера или актера, пока для меня это равнозначно.
Я бы хотел сыграть что-нибудь из Островского или Стивена Кинга — это одни из моих любимых авторов. Очень понравилась недавняя постановка Льда Додина по «Повелителю мух» Голдинга. Хотелось бы сыграть что-то на разрыв аорты, чтобы всю душу перевернуть наизнанку и оказаться совсем другим.
Екатерина Стрелкова–Алексеева
Артистка молодежного камерного театра «Подвал»
У меня нет профессионального актерского образования. Я окончила журфак, а сейчас работаю в ресторанном бизнесе. Уже после университета решила все-таки осуществить свою мечту и пошла на актерские курсы «Браво». Познакомилась там с замечательными людьми, многому научилась, и жизнь абсолютно поменялась. После курсов я осталась в театре, тогда это была только студия.
Мне удалось сыграть немало ролей и поработать со многими режиссерами: и с моим учителем Александром Анатольевичем Булдаковым, и с создателями театра Сергеем Помазаном и Ольгой Моревой–Кашкаревой. Моя первая роль была в постановке по пьесе Алексея Слаповского «ЗЖЛ. Рождение». Этот спектакль остается моим любимым, и многие зрители считают его лучшим в нашем репертуаре. Я играю там беременную женщину и, сейчас, когда я уже знаю, что такое дети и беременность, лучше чувствую эту роль, чем шесть лет назад.
Сложной для меня оказалась роль в спектакле «Дознание», где я играю измученную фашистами женщину, которая через 20 лет рассказывает, что с ней произошло. Мы долго репетировали с режиссером эту роль. И сейчас я не могу сказать, что это получилось в итоге хорошо — по-разному бывает. В этом особенность театра — никогда не знаешь в точности, что тебя ждет. Мне проще даются роли, в которых нужно злиться. Еще органично я себя чувствую в «Скамейке» по пьесе Александра Гельмана. Роли, в которых нужно страдать и влюбляться, мне сейчас не интересны.
Раньше я думала, что в кино играть интереснее, но это неправда. Там одну минуту фильма снимают целый день
За время работы в театре я поняла, что режиссер правда лучше знает, что нужно актеру. Однажды мы ставили отрывки из «Братьев Карамазовых», и я хотела играть Грушеньку, а мне дали Катерину Ивановну. Я расстроилась, но потом поняла, что эта роль действительно меня лучше раскрывает. Режиссеры говорят, что я характерная актриса, и могу играть большой диапазон ролей. Например, в моноспектакле «3D» я играю трех персонажей: бабушку, женщину сорока лет и ее молодую дочку. Когда мы показывали спектакль в первый раз, я думала, что просто умру от бессилия, но потом привыкла и стало легче.
Когда-нибудь я бы хотела сыграть сумасшедшего. У меня уже был подобный опыт: я ставила «Черного человека» на одном фестивале, играла Маргариту из «Фауста». Все можно сделать, если не в спектакле, так в рамках какого-то конкурса. Неосуществима для меня сейчас, наверное, только роль Джульетты из-за возраста.
Раньше я уделяла театру больше времени, особенно, когда училась. В неделю было по три спектакля, мы могли репетировать целыми днями. Совмещать нелегко, но реально: все ведь вечером чем-то занимаются, вот я играю в театре. Деньги за спектакли мы тут не получаем, все актеры еще где-то работают или учатся. Это мое хобби, я пришла в театр за искусством.
Еще у меня есть небольшие роли в наших местных фильмах — в «Похабовске» и в «Каникулах в Таиланде». Раньше я думала, что в кино играть интереснее, но это неправда. Там одну минуту фильма снимают целый день. В кино конечный результат ты еще не скоро увидишь, в театре же сразу получаешь реакцию зрителей, и это дает больше радости. Я люблю аплодисменты и цветы, нравится получать отзывы и просто ловить себя на ощущении, что делаешь какое-то большое дело.
Источник: