Артист Василий Лещёв любил своих военных героев
 

Да, он любил своих героев, прошедших войну. Он знал о них что-то сокровенное, поскольку сам прошел войну, как говорится, от звонка до звонка. Еще живы поклонники, которые помнят Василия Лещёва в ролях Юлиуса Фучика («Прага остается моей» Буряковского), генерала Шевченко («Люди, которых я видел» Смирнова), Максима Лаврухина («Годы странствий» Арбузова), офицера мирных дней Платонова («Океан» Штейна) и во множестве других ролей, сыгранных на сцене Иркутского драматического театра имени Н.П.Охлопкова.
 

Труппа театра была тогда особенной. Далеко не все артисты, даже талантливые, подходили к ней по своей «театральной крови». Театр «коллекционировал» уникальные дарования. Лауреат Государственной премии СССР Василий Лещёв прослужил здесь восемнадцать лет, с 1951-го по 1970 год, прочно занимая свою особую творческую нишу как один из ведущих актеров. Десять лет он избирался председателем правления Иркутского отделения Союза театральных деятелей (тогда Всероссийского театрального общества). Он был одним из создателей Иркутского театрального училища - его ученики до сих пор играют на сценах страны, в том числе и на родной иркутской. 

В Сибирь, которую до конца своих дней считал второй родиной, он попал по настоятельному приглашению легендарного директора театра Осипа Александровича Волина, искавшего актера на главную роль в спектакле «Канун грозы» по пьесе Павла Маляревского. Как оказалось, выбор был точен: и роль, и спектакль оказались лауреатскими. Немаловажным для Лещёва обстоятельством было то, что в Иркутск был направлен выпускник режиссерского факультета ГИТИСа Александр Шатрин, в дипломном спектакле которого на сцене Ярославского театра имени Ф.Г.Волкова Лещёв сыграл главную роль. 

Их сближали не только творческие принципы (впоследствии, когда Шатрин служил в Москве, репетиции своих иркутских постановок между приездами он доверял ассистенту - Лещёву), но и фронтовое прошлое. 

Александр Борисович сильно хромал - сказывались последствия ранения. Да и в ноге Василия Васильевича частенько давал о себе знать осколок, напоминая о военном прошлом. Шатрин и Лещёв непременно отмечали 9 Мая, часто собираясь втроем, с новым иркутским другом поэтом Юрием Левитанским, - и вспоминали…


«Ну что с того, что я там был? Я все забыл!..» 

Это поэтическое утверждение Юрия Давидовича не стоит понимать буквально. Все они помнили! И фронтовые годы для них навсегда остались нравственным мерилом.

Война ворвалась в душу в первые же дни. Играя на сцене Калининского театра Сергея Луконина в пьесе Константина Симонова «Парень из нашего города», Василий Лещёв чувствовал, насколько изменилась реакция зрителя: текст перестал быть явлением литературы, став отражением реальности. 

Городской военком битый час, задерживая огромную очередь, уговаривал молодого ведущего актера, имевшего бронь, забрать заявление о добровольном уходе на фронт, доказывая, что тот может воевать и в тылу, вдохновляя зрителей своим искусством. Не уговорил!.. Василию, как и многим, казалось тогда, что именно от его решения зависит исход дела. 

Он не знал, что буквально в двух шагах, в кинотеатре «Звезда», в это время шло собрание музыкантов эстрадного оркестра, решивших в полном составе идти добровольцами на фронт. 

Музыкальный взвод и боец Василий Лещёв встретятся в так называемых Ворошиловских лагерях, на берегу Волги, неподалеку от города Калинина. Там формировались 298-я стрелковая дивизия и их 888-й полк.

Формирование шло быстро. Им выдали винтовки, «тозовки», по сумке патронов, по две гранаты. И вот ночью они двинулись через город на вокзал. Проехали горящий Брянск, въехали в Сумскую область. Здесь, под селом Шатрищи, Ямпольского района, шли жестокие бои. Вскоре их дивизия была разгромлена. Лещёв получил приказ, ошеломивший его: он назначался командиром похоронной команды. В его распоряжении были музвзвод, превращенный в санроту, и двое ездовых… 

Война обернулась к ним самой страшной своей стороной. Выходили в ночь, собирали оружие, хоронили убитых. Теряли своих… 

Однажды, вернувшись из очередного рейда, нашли на месте лагеря развороченное месиво. Остатки дивизии попали в глубокое окружение. Лес простреливался немцами с самолетов. Они знали, что где-то здесь скрываются остатки разбитых частей. Вместе с пулями летели листовки -- предложение сдаться в плен.

В конце 70-х Василия Васильевича разыскали школьники -- члены поискового отряда из села Шатрищи. Они писали, что до сих пор находят в лесу человеческие кости. А тогда, осенью 41-го, в родной Вышний Волочёк на него пришла похоронка: «Погиб смертью храбрых…». 

Но он не погиб. Двадцать шесть лет было Василию Лещёву, когда он возглавлял группу, прорвавшуюся из окружения. Вывел товарищей - в форме и с оружием. Этот необычный рейд по тылам врага длился около месяца. Приходилось сутками стоять неподвижно, погрузившись по горло в болото, есть древесную кору и желуди, переплывать уже стынущие реки… 

Группа вышла из окружения под городом Льговом, Курской области, оказалась на фронтовой пересылке в Воронеже. Комиссар пересылки Юго-Западного фронта майор Титаренко смотрел на усталых, обтрепанных бойцов, слушал… Приказал отправить в баню, выдать обмундирование поновее, а начальнику пересылки доложил:

- Появились артисты. Смогут выступать. Пора прекратить грустить. Пора веселить народ…

Потом под бомбами они объезжали горящий Воронеж с полученным мандатом - разрешением на конфискацию в различных учреждениях музыкальных инструментов… 

Настал вечер первого концерта. Светлели лица бойцов, переживших тяготы и позор отступления. В ансамбль потянулись люди. В его состав вошли воронежские музыканты - Владимир Винников, Василий Сидельников. Среди бойцов отыскались танцовщик и балетмейстер Николай Мордовин, вышедший из окружения актер Василий Федяшов. Музыкальным руководителем стал Лев Хейфец, привлекший к работе в ансамбле певцов - тенора Петрищева и обладательницу колоратурного сопрано Киру Ершову. Пришла в ансамбль и юная выпускница театрального училища Ирочка Янкина. 

Но ядром оставались шестеро «окруженцев» во главе с Лещёвым. Когда впервые делали фотографию ансамбля, они - Александр Ковалев, Илья Эренбург (полный тезка знаменитого писателя), Юрий Хавкин, Борис Бендецкий, Давид Палицкий и Василий Лещёв - сфотографировались отдельно; в руках руководителя ансамбля - компас как символ выхода из окружения. 

Мысль о создании настоящего ансамбля и ухода с ним в действующую армию крепла. Преодолев сопротивление командования пересылки, не желавшего расставаться с ансамблем, они прорвались с докладом в штаб фронта. Последовало решение: придать ансамбль одной из лучших армий. Ею оказалась 40-я. Под новый, 1942-й, год показали программу штабу армии. 

Командующий 40-й, герой событий на Халхин-Голе генерал Маркиян Попов был натурой художественной. Как-то устроил публичную поэтическую дуэль с начальником ансамбля. Читал Апухтина, Есенина… Лещёв в ответ - Маяковского, Симонова. Когда 40-я штурмом взяла пригород Воронежа Чижовку, Попов приказал, чтобы об этом была написана песня. И песня, которую вслед за ансамблем запела вся армия, появилась. Текст написал поэт Яков Шведов. Пели на мотив «Каховки»:


Предместье Чижовка. Задание ясно.

Брать штурмом пришлось каждый дом.

На улице Светлой, на улице Красной

Врага мы встречали огнем. 


Штыком и гранатой, бойцовской сноровкой

Мы брали немало преград.

Мы знали: сражаясь за нашу Чижовку,

Воюем за свой Сталинград…

Много лет спустя я была на высотке под названием Чижовка!.. Там теперь Музей боевой славы…

Василий Васильевич ушел из жизни в 1982 году. Тогда были еще живы многие из того ансамбля. Чтобы повидать их, я побывала не только в Воронеже, но и в Рязани, Москве, Киеве, Санкт-Петербурге. Слушала рассказы, фиксировала подробности. Съездила и в Новосибирск к бывшему начальнику политотдела 40-й армии, бригадному комиссару, а ко времени нашей встречи - генерал-лейтенанту в отставке Владимиру Ивановичу Уранову. Он свидетельствовал, что ансамбль за короткий срок стал любимым детищем армии. Говорил, что, будучи всю свою военную карьеру армейским политработником, ни во фронтовой обстановке, ни в мирной не встречал военного ансамбля, в основе которого был бы джаз. Созданный Лещёвым ансамбль был по своей жанровой структуре «теа-джазом», его концертам придавалась цельная форма спектакля. Еще одной особенностью было то, что все его участники были профессионалами.

Для ансамбля было законом: если завтра концерт в новой части, значит, нужен новый вступительный монолог, правки в конферансе. Многое Лещёв писал сам или совместно с Михаилом Кримкером, пришедшим в ансамбль из Московского фронтового ансамбля «Ястребок». Для ансамбля писали сотрудники армейской газеты Александр Безыменский и Яков Шведов. На фронтовых дорогах ансамбль встречался с поэтами и композиторами Константином Симоновым, Евгением Долматовским, Дмитрием Покрассом. Перу Долматовского принадлежит текст «Марша 13-й Гвардейской», исполнявшегося ансамблем:

Мы идем, пехотинцы,

Рядом с нами Родимцев…

Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев был легендарной личностью. Тогда он командовал стрелковой дивизией, показавшей образцы мужества и отваги. Это отдельная большая тема - реальные герои, ставшие героями песен и стихов, исполняемых ансамблем. 

Когда говорят и пишут об искусстве на фронте, чаще вспоминают о бригадах, наезжавших из тыла. Реже - о художественных боевых соединениях. Как раз таким был джаз-ансамбль 40-й армии под руководством лейтенанта Василия Лещёва. Он делил с армией все тяготы войны. Ансамблисты были действующими бойцами. Их и награждали как бойцов - медалями «За отвагу», «За боевые заслуги». По военным дорогам ансамбль прошел с армией через Воронежско-Острогожскую операцию, Курскую дугу, принимал участие в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой, в форсировании Днепра, во взятии Киева… Ансамблисты рассказывали, как ночью их переправляли на лодках на правый берег Днепра. А сразу после концерта - обратно, на берег левый. После узнали, что Букринский плацдарм, где они дали ночной концерт, был ложным… Кстати, знаменитую «Песню о Днепре» ансамбль 40-й армии исполнил одним из первых. Когда она звучала, слушатели плакали…

В период наступления от Воронежа до Киева армией командовал генерал-лейтенант, впоследствии маршал Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко. «Генерал Вперед» - так называли его солдаты. После освобождения Киева Москаленко был переведен в 38-ю армию. Туда же был откомандирован Лещёв. По пути к месту назначения был тяжело ранен, попал в госпиталь в городе Белая Церковь. Позже, все еще в армейской шинели, был назначен директором Черновицкой филармонии.

Война для него продолжалась и после 9 мая 1945-го. Западная Украина, граница с Румынией, борьба с бандеровцами… Демобилизации он добился только в октябре. 

По счастливой случайности первой ролью Лещёва в мирное время снова был Сергей Луконин. Теперь герой стал иным - обогатился военным опытом исполнителя.

После смерти командира у ансамблистов обострилось желание общения. Так бывает - вдруг резко осознаешь, что прошлое не должно уходить. Ансамблисты поведали мне о многом. О фронтовых путях-дорогах, о концертах в самых невероятных условиях, друг о друге… Об истории создания программ и отдельных номеров, о начальнике и режиссере. Автором и постановщиком всех программ был Василий Лещёв. Был он и непременным участником каждого концерта. Играл в драматических сценках, в комических скетчах, читал стихи, пел (Василий Васильевич обладал приятным баритоном. К сожалению, на театральной сцене его вокальные возможности почти не использовались). Командира-режиссера уважали и любили. И до сих пор, много лет спустя, называли себя Лещёвцами… 

Материала об ансамбле набралось на целую книгу. Существует объемная рукопись книги, названная автором, Василием Лещёвым, «Опаленные встречи». Это художественно-документальное повествование о войне, в котором автор изобразил себя под именем Василия Ратникова. Об ансамбле он только собирался написать…

…Он любил своих военных героев. Мечтал сыграть маршала Жукова и первого коменданта Берлина генерала Берзарина. Не случилось…