Опубликовано в журнале «В хорошем вкусе» от 27.01.2014
 

«Всякая афиша в Иркутском драматическом, особенно в дни впечатляющего юбилея, отзывается Венгером — не в обиду, а я думаю, к уроку и чести тех, кто будет играть роли, написанные для него — лучшие роли мирового репертуара». Эти слова известного театрального критика Сергея Захаряна очень точно описывают актерскую природу легендарного мастера иркутской сцены Виталия Венгера. Ведь за 63 года он, выпускник училища им. Б.Щукина, воплотил более 300 ролей. Играя в провинциальном театре, Венгер получил такие высокие награды, которых удостаивается не каждый столичный артист. Среди них: народный артист России, лауреат Госпремии и «Золотой маски» в номинации «За честь и достоинство».
 

Недавно мэтр отпраздновал 85-летие и вновь собрал полный зал почитателей своего таланта. О том, что волнует его сейчас, как он смотрит на современный театр, и о многом другом Виталий Венгер рассказал в интервью журналу «В хорошем вкусе».
 

— Виталий Константинович, расскажите, в чем секрет вашего успеха в актерской профессии — откуда вы черпали вдохновение?
 

— В нашей работе очень много «статей», которые входят в комплекс мастерства актера. Это не только хорошая память, которая нужна, чтобы выучить 30 страниц текста, фантазия, но и свое видение, и ощущение драматургического материала. Играя эпизод или роль в какой-либо пьесе, нужно прочесть другие произведения автора, ознакомиться с его биографией, почувствовать эпоху, атмосферу, стиль, понять его героев. Например, мой однокурсник Михаил Ульянов играл в последнее время Ричарда III, и этот персонаж, судя по историческим материалам, подходил ему по темпераменту, ведь он тоже имел взрывной характер. Но этого мало, в образе много других черт, например, Ричард очень стеснялся своей уродливости. Не обязательно находить много характеристик, но важно выбрать из них несколько, которые, по мнению артиста и режиссера, доминируют над всеми остальными. Это очень сложная работа.
 

— Действительно, быть актером — огромный труд. Вы не жалеете, что выбрали эту профессию?
 

— Нет, нет и нет, не жалею. За те четыре года, которые провел в стенах Щукинского училища, я с первых шагов начал понимать, что это очень сложная профессия. Начиная с того, ментарного физического напряжения, и хоть работа актера отличается от труда шахтера, она тоже имеет свои риски. То напряжение, которое ты испытываешь, изнашивает душу, мозг и сердце. Как мы видим в моем случае, все это часто ведет к инсульту. Ведь я всегда был очень подвижным человеком и не получал ниже пятерки по танцам, фехтованию и сценической физической культуре. А репетиции в театре никогда не заканчивались домашним отдыхом. Оставались вопросы, которые мне нужно было к завтрашней репетиции понять и попытаться воплотить в роли. Поэтому спал я очень мало. а когда преподавал в иркутском театральном училище, то почти не спал совсем.
 

— Ну, а положительная сторона профессии?
 

— Это и есть положительная сторона (улыбается). Иногда мы еще делали спектакли, вне репертуара театра. Например, играли с Тамарой Панасюк в «Старомодной комедии», которую поставил с нами Вячеслав Кокорин. И мы ездили в свободные выходные с ним по городам иркутской области. Правда, это было за отдельные деньги.
 

— А что вы скажете про обмен энергетикой со зрительным залом?
 

— Конечно, он существует. Артисты отдают зрителям свою игру, а те в ответ тоже выдают свои «порошки и пилюли». И это всегда очень четко ощущается со сцены. Если ты хорошо поработал над материалом и тебя ничего не страшит, ты с удовольствием рассказываешь на сцене про судьбу своего героя. А потом слышишь, как зрители реагируют молчанием или взрывом эмоций. Играя «Короля Лира», в финальном маленьком монологе про его дочерей я слышал и видел, как женщины всхлипывают, достают носовые платки и, затаив дыхание, слушают. А иногда играешь и чувствуешь, что ты не пробился к ним, и идешь с большим вопросом в голове и долго дома не можешь заснуть — думаешь, чего недосказал, что сам не прочувствовал, почему не ворвался в душу к зрителям.
 

— Что для вас важнее — дать свое видение образа или уложиться в общую концепцию режиссера?
 

— Хороший спектакль — это триумвират, без всякого сомнения — это автор, режиссер, который трактует его произведение, и актер, у которого есть свое мнение и ощущение роли. В сочетании этих элементов должно родиться неповторимое единое целое. Обязательно неповторимое, потому что если автор един в понимании режиссера и артистов, то каждый из членов этой комбинации — неповторимая индивидуальность.
 

— Вам не кажется, что сейчас артисты все больше пешки в руках режиссера, который не всегда глубоко понимает автора?
 

— Замечание прямо в точку. Счастье, когда режиссер философ в своей профессии, когда он может материал «разрыхлить», объяснить артисту, добиться от него того, что он хочет. Но и артист вправе задать вопрос режиссеру и высказать свое мнение, и здесь иногда возникают споры. Когда они приходят к единому согласию — спектакль сложился.
 

— Как, на ваш взгляд, сейчас изменился театр?
 

— Театр, не только иркутский, а вообще российский, обмельчал. Была потеряна преемственность поколений. Хотя в этом очень трудно убедить сегодняшнего зрителя, потому что и сам зритель изменился, ведь ему приходится выбирать из того, что есть. Недавно был юбилей иркутского театрального училища, и мои съехавшиеся с разных городов ученики рассуждали об этом общем упадке и вспоминали старые времена. Эту проблему нужно решать на государственном уровне, потому что сейчас разрушается сама система образования, и не только в культуре. Но, я думаю, это не навсегда. Просто сейчас период глобального спада, в результате которого люди ставятся все более легковесными и хотят таких же зрелищ.
 

— Говорят, люди творческие, как правило, не интересуются чужим творчеством, а вы любите смотреть спектакли?
 

— Очень люблю. И урок мастерства для меня, сидящего в зрительном зале, продолжается. Ведь я каждую минуту могу увидеть нечто такое, с чем раньше не встречался, и попробовать эти оттенки актерских красок повторить на другом драматургическом материале. Более того, я часто обсуждаю спектакли со своими друзьями-театралами.
 

— Как вы думаете, что же может сегодня спасти театр?
 

— Поскольку театр для меня — это целый мир, меньше всего я думаю, что его спасет красота. Ведь мы видим сегодня, как красота уничтожается. А вот любовь может спасти мир. Потому что все мы испытываем ее недостаток, и что же получается в итоге? Красивая молодая девушка избавляется от своего ребенка. На мой взгляд, это происходит потому, что в ней подавлено чувство любви, которое в самой природе материнства. Люди становятся очень злыми, ненавидят друг друга, и у них нет желания разобраться и понять, что в каждом из нас заложено это чувство любви. Любовь к женщине, ребенку, малой родине, природе…
 

— Что способно вернуть это чувство любви?
 

— Я думаю, это, в том числе, и искусство. Художники в широком смысле слова могут повлиять на сознание людей, сделать их чуточку лучше, если они то и дело напоминают человеку о простых, но чрезвычайно важных сегодня человеческих ценностях. Ведь из нашего обихода уходит понятие добра — одного из прекраснейших качеств человека. Да и само искусство сегодня задавлено властью денег. Но я думаю, что «и это пройдет». Вопрос в том, как скоро, и сколько за это время погибнет доброго, красивого, полезного? И не разучится ли человек понимать и принимать такие истины.
 

— В апреле вышли в свет две ваши новые книги, о чем они?
 

— Моя шестая по счету книга «Судьбы моей столица» очень мало повествует про театр, больше про мои домашние дела как старого иркутянина. Не зря ее открывают строки из песни марка Сергеева «Любимый Иркутск, середина Земли!». А седьмая — книга театральных баек. Она, наоборот, в первую очередь, адресована людям театра, но и зрителям, думаю, будет интересна.
 

— Расскажите, как вы стали писать книги?
 

— Первую свою книгу «Театр — любовь моя» я начал писать еще, когда работал в Театре сатиры, куда меня пригласили из Иркутска. Вернувшись домой, я ее дописал, пошел в «Молодежку», они всё приняли, это было событие: артист написал книгу! Ну а сейчас это мое занятие, которое спасает и отвлекает меня от болезни. Ведь я всю жизнь был трудоголиком, Но, видимо, судьба решила меня перепрофилировать — на сцену я выходить не могу, но язык у меня подвешен и память есть. Важно, что я пишу про свое любимое, занимаюсь, тренирую мозги, свою память и применяю на практике секреты писательского мастерства, которые мне преподал любимый Марек (прим. авт. — поэт Марк Сергеев). Помню, я послал ему две маленькие главки из Москвы, а он мне ответил семью листами текста со своими замечаниями. Кстати, он подсказал, что мне нужно относиться к писательству, как к актерскому мастерству, только на бумаге. Что я с удовольствием и делаю.

Фото: Марина Свинина