Режиссер-постановщик, член Гильдии театральных режиссеров России, приглашенный режиссер Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова.

У пьесы «Бег», как и у многих произведений Михаила Булгакова, непростая судьба: долгие годы она была запрещена цензурой и в советское время практически не ставилась. Актеры драмтеатра под руководством московского режиссера Татьяны Ворониной сделали попытку рассказать знаменитые «восемь снов», загадочные и пророческие.

Когда директор театра спросил, какую пьесу я хотела бы предложить для постановки, я назвала «Бег» Михаила Булгакова. Но я тогда еще не отдавала себе отчет, на какой трудный путь я обрекла себя и актеров. Я сразу почувствовала, что труппа здесь мощная, разнообразная, актеры много работают. По-человечески мы в хороших отношениях с ними, есть взаимоуважение, мы стараемся слышать друг друга. Трудность в другом: пьеса требует от актеров особого способа существования, отличного от бытового, может быть, привычного и понятного. Надо найти особый язык, чтобы оправдать жанр и выйти за рамки частной истории.
 

Я часто вспоминаю слова режиссера Питера Брука: «Мы можем никогда не дойти до конца пути, но сам путь – уже награда». Пока стараюсь считать, что этот путь – награда от Булгакова, а вот дойдем мы или нет – время покажет.

События, описанные Булгаковым, находят отклик и сегодня.

Булгаков писал пьесу о смысле страстей и страданий людей в том процессе, что называется историей. «Бег» - это состояние мира. Это – «чертово колесо», в которое попали люди, и «кости им переломало». Революция, Гражданская война, гибель Белого движения. И вот уходит в небытие предшествующая Эпоха. Но колесо это никогда не останавливается, и каждый раз мы обнаруживаем себя в одной и той же точке. Поэтому сегодня, когда мир стоит на грани катастрофы, этоособенно актуально.

Как отпустить спектакль жить своей жизнью?

Как говорится, «мы вам не мешали – теперь вы нам не мешайте». Но если я есть в дальнейшей жизни спектакля, то я обычно мешаю. Удержаться очень трудно. Меняется игра актеров, и оттого масштаб истории становится, порой, мельче. Если это случается, то я с актерами после спектакля обязательно делаю разбор. В данном случае такой возможности не будет. И я уже от этого страдаю.

Вернуться к «обычной» жизни после премьеры очень сложно.

Сначала ты просто «мертвенький»: тебя очень хотят видеть дома, ты вроде бы вернулся к семье, но не сразу можешь отдыхать, еще не отпустило. Вот где сны-то начинаются! Мучительные, кошмарные. По ночам ты продолжаешь ставить, причем кажется, что открывается все, ты начинаешь понимать! Около месяца это длится, а потом отпускает. Как большой корабль, отплывающий от пристани: отходит, отходит …