Алексей Орлов (I) в «оттеночном» образе «сального шута».

Дорогие читатели и зрители! В третьем номере вестника Иркутского академического театра «Суфлёр» в рубрике «Король эпизода» был опубликован материал об одном из персонажей спектакля «Идиот» по роману Достоевского, роль которого исполняет актер Алексей Орлов (I). Предоставляем вам полную версию данного материала.

Актер Алексей Орлов (I) с большим сомнением согласился стать фигурантом нашей рубрики «Король эпизода». Слишком громко звучит, говорит. Сам он своей ролью Фердыщенко в спектакле «Идиот» доволен не вполне. Какой-то спектакль, по его ощущениям, удается лучше, другой – хуже. Да и не эпизод это, строго говоря. Скорее роль второго, а то и третьего плана. В одноименном романе на Фердыщенко сосредоточена значительная нагрузка. В инсценировке, поставленной в Иркутском драматическом, конечно, задействована лишь небольшая часть материала, связанного с этой одиозной фигурой. Тем более любопытно, как из пунктирных отрывков, из оставшихся «за скобками» фактов, из междустрочий артисту удалось выстроить органичный и убедительный характер. Его персонаж не кажется зрителю проходным, он будоражит и провоцирует остальных, снайперски фиксирует смысловые акценты действия, с поразительной реакцией отлавливает и провозглашает тайные помыслы других участников драмы. Игра Алексея Орлова (I) остра, интригующа, далека от вульгарного комизма и откровенно гротескового рисунка. Его Фердыщенко – не типизированная, а совершенно живая, оригинальная натура. Он заставляет нас смеяться и негодовать, задумываться и признавать, даже против воли, справедливость его беспощадных, но точных разоблачений.
 

– Если кому-то кажется, что эта роль у меня сладилась, то это заслуга, конечно, постановщика Геннадия Шапошникова. Он умеет задать верное русло. Сам я тоже много «суетился», постоянно предлагал какие-то пробы, нащупывал новые красочки. Вот щель между зубами, например. Мне ее жена подсказала. Щель утвердилась. А пышные рыжие бакенбарды и кустистые брови пока отставили, хотя, может быть, мы к ним еще вернемся. Мне самому они нравятся, я в этом варианте грима, когда репетировал, как-то легко и быстро входил в роль. Сейчас у моего Фердыщенко бачки скромные – так называемые крепе. Режиссер придумал, как персонаж носит в кармане свою персональную ложку. Помните, в первый момент моего появления – облизываю ложку и прячу ее в карман. Художник по костюмам безошибочно угадала, что на мелком шарамыге тесноватые, маловатые вещи – обдергайки. И, разумеется, клетчатые штаны, как на Коровьеве-Фаготе у Булгакова. Ведь Фердыщенко – фрукт не без чертовщинки, мелким бесом он увивается рядом с Настасьей Филипповной, говорит вслух неприличные слова, о чужих искушениях, к примеру, дразнит окружающих, подначивает, намеренно шокирует.
 

Для себя, как исполнитель, я не считаю его отвратительным человеком. Иначе, как же мне было его «приживить»? Он, и в самом деле, во многом прав. В том, что порой срывает маски и сам отказывается под маской прятаться. Хотя это тоже своего рода личина, такое показное клоунское амплуа. Но ведь Фердыщенко многих выводит на чистую воду. Он во многих ситуациях становится живым укором совести, индикатором, кто в какие игры играет, – всех видит насквозь. И, точно вампир, подпитывается этим, торжествует, кайфует, конфузя и раздражая лицемеров, возмущая сытое спокойствие светских господ.
 

Все его поведение – из ряда вон. Ходит чуть ли ни по ногам, перелазит через мебель, проползает между собеседниками, – внаглую.
 

На репетициях я пытался почувствовать, как мой герой смотрит на других. Он ведь довольно много молчит, присутствует в самых активных сценах – и долго молчит. А он прочитывает, «сканирует» собравшихся. Многих ему омерзительно видеть. Тем более, что они стараются казаться чинными и благородными, подчеркивая, что Фердыщенко им не ровня. Мало ли что блестит и добродетелью хочет казаться! Мало ли, кто свою карету имеет. Смотря, какими способами.
 

Настасью Филипповну он уважает. За прямоту, за дерзость. Когда она деньги в огонь швырнула, он от восхищения задохнулся. Ну, надо же, какая! Кто бы так еще смог? И князь его подкупает, а порой и обезоруживает. А потом он поверил ему и сильно подивился. Что и вправду можно быть человеком среди этой всеобщей низости.
 

Вообще, такие роли, как Фердыщенко, Гомыра в «Прощании в июне», Сильва в «Старшем сыне», замешанные на острохарактерных моментах, - они опасны. Им грозит быть «отрежиссированными» зрителем. Когда зрители дружно выдают живые реакции на какие-то внешние приметы и проявления, невольно начинаешь поддаваться, педалировать эти «фишечки». Приносишь их из-за кулис уже готовенькими, подаешь «на блюдечке» - по щучьему хотенью зала. Они не рождаются вот здесь и сейчас, не выливаются спонтанно, незаученно. Это неосознанно может происходить. И тогда живой персонаж делается «дурилкой картонной». Надо быть очень внимательным к себе, чтоб этого не допускать. И, в то же время, вредно впадать в рефлексию и самоанализ, легко заблудиться, самого себя запутать. Больше должно быть интуитивного. Надо без оглядки «вскакивать» в шкуру своего «сального шута», настолько без оглядки, чтоб не выскальзывать. Это чертовски трудно – и удается не всегда.
 

Между прочим, главные роли играть проще. Ты – почти все время на сцене, линия твоя выстроена от начала до конца. Все последовательно и подробно. Твой актерский инструмент все время при деле. А вот когда роль «вспомогательная», когда надо ждать от выхода до выхода, появляться ненадолго и снова исчезать за кулисами, стараясь не выронить содержание образа, - это значительно трудней. Это настоящее мастерство – выйти в эпизоде и за считанные минуты заставить зрителя понять и запомнить твой характер, твою судьбу.
 

Вот Владимир Сергеевич Орехов, наш заслуженный артист, в спектакле «Наш господин Чичиков» по «Мертвым душам»Гоголя играл Плюшкина. Ну, это фрагмент, совсем небольшой по времени. Но это ведь была песня! Ювелирный шедевр! Он только появлялся – и сразу все было понятно про него, про это лихорадочное заполнение пустоты в норе темного существования. Вот такому бы научиться! Это действительно по-актерски очень круто.
 

Вообще, в нашей работе много странного, неразгаданного. По крайней мере, для меня. Иногда кажется, что у тебя все получилось, что ты в роли, как говорят, купался. А коллеги, знакомые подходят и сообщают, что все было из рук вон плохо. А в другой раз ты так мучаешься на сцене, так тужишься, пыжишься, словно мешки с камнями ворочаешь, - а отзывы самые восторженные. Может, потому что муками заплачено за результат? Овладеть бы этой тайной ремесла… Может, когда-нибудь она мне откроется.
 

На фото Алексей Орлов (I) на репетиции в гриме Фердыщенко, придуманном им самим.