Гертруда в «Гамлете», Надя в «Любовь и голуби», Софья Омирова в «Колчаке» — героини Марины Елиной очень разные. Но каждый женский образ, воплощенный ею на сцене, запоминается зрителям надолго. 9 сентября актриса драмтеатра имени Н.П. Охлопкова отмечает 50-летие. Накануне юбилея мы поговорили с Мариной Викторовной о переосмыслении классики, актерских браках, провинциальности, которая лучше столичности и даже дачных заготовках.
 

— Вы служите в драмтеатре имени Охлопкова почти 30 лет. Каким был театр, когда вы сюда попали? Какой были вы в то время?

— Я пришла в драмтеатр на третьем курсе — Борис Георгиевич Деркач взял меня на главную роль в спектакль «История любви». Это было еще до реконструкции: помню, что интерьеры были такими, исторически давящими… Заходишь — и целая эпоха на тебя валится! Конечно, было очень трепетно прийти сюда сразу на главную роль, вокруг — мэтры, известные в городе артисты… Я была одна такого юного возраста. Чувствовалось волнение и радость.
 

— На вашем счету достаточно самых разных ролей. А какая героиня вам ближе всех?

— Я всегда считала себя характерной актрисой: обожаю перевоплощения! Нравится в конце спектакля видеть улыбки на лицах у зрителей. Мне все роли дороги, даже если пьеса не нравится (а такое бывает), «с холодным носом» я играть не буду. Из любимых спектаклей — «Комната невесты» (там у нас с Викторией Инадворской хороший дуэт) и «Ужин по-французски» — там мы все с большим удовольствием играли. Жаль, эту постановку сняли, до сих пор считаю, что замены ей нет.
 

— Актеры часто ограничены в амплуа. Какую роль вы бы хотели сыграть, невзирая на эти рамки?

— Об этом я думала в молодости: хотелось и Кашкину в «Прошлым летом в Чулимске» Вампилова сыграть, и Катарину в «Укрощение строптивой» Шекспира. А сейчас таких мыслей уже нет. Думать о том, что еще не случилось — зачем?
 

— Кто ваши любимые авторы?

— Я люблю все светлое, в том числе и в литературе. Нравится жизненность произведений Шукшина, яркость образов Чехова. Люблю Зощенко, Островского — это автор вне времени, гений. Люблю наших Распутина, Вампилова, и, конечно же, классику.
 

— Современные режиссеры сейчас часто переосмысливают классические произведения через различные, порой экстравагантные приемы. Как вы к такому относитесь?

— С настороженностью. Иногда попадаются спектакли, после которых думаешь: «Не переворачивается ли там Островский? Что там с Чеховым происходит? С Гоголем?»… Иногда режиссер показывает, что можно по-другому взглянуть на знакомое всем произведение, но непонятно, для чего. Если я, как зритель, это пойму, если в меня это «попадет», возможно, такое переосмысление не зря. А когда действия «Ревизора» начинается в бане с голыми мужиками… Если хочется вычурности, напишите свою пьесу, зачем трогать классику? Не понимаю. Но это мое мнение. Может быть, я консервативна.
 

— С кем из театра вы дружите?

— У нас в коллективе хорошие отношения со всеми. В драмтеатре потрясающая гримерка — все прекрасно «уживаются», общаются между собой и старшее поколение, и молодые артисты. Никакого конфликта поколений нет, а разногласия — только творческие. Но если говорить о персоналиях, то мои подружки — Виктория Дулова (Инадворская) и Татьяна Фролова.
 

— Ваш супруг Степан Догадин также служит в драмтеатре Охлопкова. Каково работать в одном театре с мужем? Вообще артистические браки распространены в вашей среде?

— Нет, это не такая классическая история. Хотя раньше я не понимала, как можно жить с человеком не из нашей среды. О чем же с ним разговаривать (смеется)? Потому что у нас дома все разговоры все равно сводятся к театру. Я уже привыкла работать вместе, да и муж говорит: «Главное, что рядышком».
 

— Знаю, что у вас есть любимая дача, куда приезжают коллеги по театральному цеху. Какая программа у дачных посиделок актерской семьи?

— Мы любим, когда на дачу к нам приезжает наш друг Яков Михайлович Воронов. Начинается праздник! Он никому не дает делать шашлык — это только его ответственность, даже придумывает каждой партии название. Муж мой любит петь, он играет на гитаре. А мы с Викой, когда встречаемся, исполняем военные песни. Наша любимая — «Здесь птицы не поют, деревья не растут» из кинофильма «Белорусский вокзал».
 

— И еще о даче: выращиваете ли вы что-то там? Как переключиться с Шекспира на грядки?

— Конечно, выращиваем! Дачный сезон совпадает с отпуском в театре, так что летом я занята огородными делами. Все люблю: и помидорчики, и огурчики, и кабачки — стараюсь снимать их маленькими. Это у меня от родителей: мама научила дачным работам.
 

— А семья у вас творческая?

— Нет, мама — экономист, папа работал на нефтепроводе. Я родилась и выросла в Ангарске. До 4 класса хотела быть врачом, так как много родственников трудилось в сфере медицины. У меня были склянки с растворами, стетоскоп, я вспарывала брюшко игрушкам, копошилась и зашивала. Но в 4 классе «переклинило»: записалась в Дом пионеров и началась моя творческая история. Мы ездили с «гастролями» в Ленинград по обмену, показывали свою самодеятельность. И сказки ставили, и серьезные произведения, и концерты.
 

— После этого и решили поступать в театральное?

— Я пробовала поступить в Иркутское театральное училище после 8 класса, но была еще слишком мала. Окончила школу и отправилась в столицу — в Щукинское и Щепкинское училище. Но там мне не понравилось, все время думала: «Скорее бы домой». Через год уехала в Екатеринбург, почти поступила, но вместо меня взяли какую-то другую девочку — темная история… Вернувшись в Иркутск, поступила к Валентине Дуловой, к которой не попала тогда, после 8 класса. Валентина Александровна — кладезь педагогического таланта и человеческих качеств. Она находила ключик ко всем, открывала артистов. Сейчас таких нет.
 

— Ваш супруг в одном интервью сказал, что он — провинциальный актер до корней волос. Каковы плюсы быть провинциальным актером, на ваш взгляд?

— Не вижу в провинциальности ничего негативного. У нас миллионы хороших артистов в регионах. В столице как будто все похожие друг на друга, а в провинции актеры индивидуальнее. К тому же, в Сибири размеренная жизнь, мы далеко от суеты, у нас все душевнее и человечнее. Конечно, тут даже после главной роли ты не проснешься знаменитым, как в Москве. Но нас держит другое — Байкал, любимый город, любимые зрители.
 

— Узнают ли вас на улице в Иркутске?

— Раньше, когда я ездила на общественном транспорте, узнавали часто. Помню, в маршрутке однажды взяли автограф — мне было приятно.
 

— Какое кино вы смотрите?

— Сейчас бы мой муж закатил глаза (смеется). Когда я включаю что-то на ноутбуке, он говорит: «Маша, ты же этот фильм смотришь в 25-й раз!». Я переключу на что-то другое, он: «А этот в 30-й!». Но я люблю советскую классику и пересматриваю постоянно. Актеры того времени подарили нам столько замечательных ролей. Невозможно смотреть на Евгения Леонова, Леонида Куравлева, Софико Чиаурели без улыбки. Из режиссеров люблю Леонида Гайдая, Эльдара Рязанова, Георгия Данелию. Также мне нравится французское кино и частично — американское.
 

— Ваши дети — тоже творческие люди. Детям актеров сложнее или проще идти по профессиональному пути?

— Сын — актер, дочь — музыкант. Сложнее, конечно. Сын сейчас служит в театре на Камчатке — уехал туда с супругой. Думаю, что он правильно сделал, уехав. Пусть сам продвигается — как мы это делали в свое время. Вообще я не хотела, чтобы он становился актером. Считаю, что это отчасти неблагодарная профессия.
 

— Почему?

— Думаю, у каждого бывает такое состояние, когда думаешь об упущенных возможностях, завышенных ожиданиях… Когда «печаль моя светла», как говорится. Спектакли бывают очень сложными. Например, в спектакле «Бег» у меня была небольшая роль, но мне было тяжело. Несмотря на все трудности профессии, я не представляю, каково сидеть в офисе или что-то продавать… Для меня это скучно. С возрастом уже привыкаешь к такому театральному ритму. Кто-то говорит: «Вы должны сыграть все до 40 лет, дальше уже играть нечего». Да ну! Вот после 40 то как раз и надо играть…