Артист, которого любили
Разработка сайта:ALS-studio
Версия для печати
Виктор Егунов был артистом широкого актерского диапазона. Ему одинаково хорошо удавались как смешные, так и трагические образы.
Обаятельный, мудрый, немногословный; доброжелательный и чуть ироничный. Он обладал редким даром притягивать к себе людей. С ним было легко и интересно… Так о Викторе Егунове, народном артисте России, вспоминают его коллеги, друзья и родные.
Актерскому ремеслу, искусству перевоплощения Виктор Пантелеймонович посвятил всю свою жизнь. Сыграл более 200 ролей, снялся в трех кинолентах. И каждый созданный им образ был ярким и запоминающимся.
Настоящий Кулибин!
Артист старой классической школы, человек-эпоха… В Иркутском драматическом театре имени Н.П.Охлопкова, где Виктор Егунов служил более полувека, все называли его Тятей. И для молодых актеров, и для корифеев сцены он всегда был своим.
— Да, его называли Тятей. И это уютное старорусское Тятя — иначе говоря, отец — ему очень соответствовало. Ну, Тятя — он и есть Тятя. Он и советом подбодрит, и деньгами выручит, — говорит Валерий Жуков, артист Иркутского драматического театра, друг и коллега Виктора Егунова. — Сам же я частенько называл его Кулибиным. Я восхищался его даром мастерить, придумывать, работать руками. Он мог починить все что угодно! Ветхий театральный реквизит, старые часы, автомобиль «Москвич». Мог запросто сшить шубу или, например, пиджак. Однажды у него сломался зуб и он не пошел к стоматологу, а нашел камень, выточил и посадил на эпоксидный клей. И ходил так полгода!
Адуев-младший в инсценировке романа «Обыкновенная история», Митя Вислухин в пьесе Гуркина «Любовь и голуби», Хлудов в постановке «Бег»… Каждую свою роль артисту Виктору Егунову удавалось преподнести ярко и образно. Он с легкостью шел на эксперименты, мастерски работая с гримом, реквизитом.
— Когда роли на «Кремлевские куранты» еще не распределили, в стремлении сыграть вождя Егунов сам себе сделал ленинский парик, сделал бороду и усы. И даже толщиночку себе сшил, чтобы пополнее быть, — вспоминает Валерий Жуков.
Образ Владимира Ленина в постановке «Кремлевские куранты» стал одной из визитных карточек Виктора Егунова. Именно она, по мнению многих, явилась первой ступенькой его творческого взлета.
— Виктор Егунов — удивительная актерская личность. Он первым на иркутской сцене сыграл роль вождя, создав настоящий человеческий образ. Его актерскому решению зрители рукоплескали, — говорит Арнольд Беркович, профессор, заслуженный работник культуры, театральный критик. — Островский, Чехов, Горький. Сыграл Виктор Пантелеймонович и много интересных ролей, связанных с классическим театральным репертуаром. И каждый его образ был оригинален.
Понимал суфлера, умел дружить
— Виктор Пантелеймонович был большим артистом. Артистом, которого запоминали. Интонации, мимика, жестикуляция… Если однажды увидишь, непременно запомнишь, — говорит Ольга Шмидгаль, артистка Иркутского драматического театра. — Совместных спектаклей у нас было немало — «Полоумный Журден», «Любовь и голуби», «Из Америки с любовью», «Живи и помни». С последним связан смешной эпизод. Виктор Пантелеймонович играл в «Живи и помни» председателя колхоза, а я — вдову Веру. И вот послевоенное время, председатель собирает с колхозников деньги. По роли он должен был подойти ко мне и сказать: «Да, Вера, я понимаю — у тебя горе. У тебя муж не вернулся с войны. С одной стороны горе, с другой — молодая». Но Тятя путает слова и говорит: «С одной стороны молодая… ну и с другой стороны молодая». И мы, артисты, рассмеялись.
— Я очень любила артиста Виктора Егунова. Как потрясающе с Виталием Венгером они играли Счастливцева и Несчастливцева, каким был его Хлудов в постановке «Лес», — вспоминает работник Иркутского драматического театра, бутафор Светлана Нечаева. — Виктор Пантелеймонович был очень щедрым человеком. Если премия, звание — тут же застолье! А когда я работала суфлером, мы жили душа в душу. Он актер старой школы, его любила публика. И он как немногие понимал суфлера.
Органичный, мудрый, самодостаточный; с хитрецой во взгляде и добротой в душе. О Викторе Егунове его коллеги по цеху вспоминают тепло, легко, с улыбкой. Вспоминают о том, как он умел дружить. Как, несмотря на звания, на зрительский успех, был скромен, прост и щедр.
— К молодежи он относился очень тепло и доброжелательно, был наблюдательным, немногословным. Но главное — он удивительным образом умел притягивать к себе людей, — говорит Ольга Шмидгаль. — Стоило Виктору Пантелеймоновичу появиться в Доме актера, как тут же вокруг него собиралась компания. Обычно он сидел со своей рюмочкой, наблюдал и слушал. А вокруг звучали разговоры, смех.
«Нет, я однофамилец»
В Иркутске артист Виктор Егунов был действительно народным. Его любила публика, на него шли в театр.
— Я помню 70—80-е годы, тогда артистов театров особенно любили — их знали, почитали, относились с уважением. И фамилия отца, конечно, была на слуху, — вспоминает единственный сын артиста Олег Егунов. — Помню, когда я поступил в госуниверситет на исторический, меня особенно часто спрашивали: «Вы сын артиста Егунова?» Я почему-то смущался, мне было неловко, и иногда я отвечал: «Нет, я однофамилец».
Рассказывая об отце, Олег Викторович вспоминает:
— Папа был не из тех, кто самозабвенно занимается детьми, остается с внуками. Его увлекали театр, сцена, творчество, люди. И все же некая связь между нами была — незримая и неразрывная. И он ее поддерживал. Мы ездили на рыбалку, на охоту, в Зиму. Он часто брал меня в театр. И запах закулисья — терпкий, чуть сладковатый — до сих пор напоминает мне о тех временах.
Еще я помню здание коммерческого подворья, где располагалось актерское общежитие. Мы жили на первом этаже, и одним из наших соседей был народный артист Аркадий Тишин. Большой, солидный, он брал меня на руки.
Еще отлично помню отцовский «Москвич». Однажды заезжая в гору, сидя впереди у мамы на коленях, я тихонько повернул ключ зажигания. Отец проделки не заметил — удивился, растерялся.
Спектр талантов и интересов Виктора Пантелеймоновича был невероятно широк. Он шил сценические костюмы и собственноручно мастерил реквизит, увлекался охотой, рыбалкой, с азартом играл в футбол и хоккей.
Эпиграмма Евтушенко
Родители артиста, Фекла и Пантелеймон Егуновы, родом из-под Зимы. Отец — железнодорожник, участник Первой мировой войны, ушел на фронт в 1914 году. После попал в плен, был в Италии, Австрии, Чехословакии, а вернувшись домой, вместе с семьей уехал на Китайско-Восточную железную дорогу. Там, на станции Казанцево недалеко от Харбина, и родился 1 февраля 1928 года будущий артист Виктор Егунов.
— В Харбине остались могилы его сестры Валентины и брата Сергея, их не стало в детские годы. И отец очень хотел побывать там — навестить некогда родные места, найти захоронения, — рассказывает Олег Егунов. — Вместе с внуком — моим сыном Алексеем — они планировали съездить, но так и не сложилось.
Прожив на станции Казанцево несколько лет, семья переехала в город Мичуринск. Но и там Егуновы надолго не задержались. Однажды местные рабочие предупредили Пантелеймона о вероятном визите энкавэдэшников и его аресте. Ночью, в спешке собрав лишь необходимое, семья покинула Мичуринск и вернулась в Зиму. Там по окончании 8 классов юный Виктор Егунов устроился рабочим в паровозное депо, а позже — на черемховскую шахту. Однажды ему попался листок с объявлением о наборе в театральную студию при Иркутском драматическом театре. И он решился. В областной центр молодой парнишка приехал в старой телогрейке в вагоне товарного поезда.
— Отец учился на курсе с Леонидом Гайдаем. И как-то упоминал, что будучи иркутским парнем, Гайдай помогал приезжим ребятам — подкармливал, делился чем мог. Но был 44-й год, война — легко тогда никому не жилось. Еще отец говорил, что если бы не омуль, который стоил, по всей видимости, сущие копейки, им — студентам — пришлось бы гораздо сложнее. Кстати, омуль он любил всю свою жизнь. Особенно любил омуль с душком.
— Да, у студентов в те голодные времена взаимоотношения были иными — они делились куском хлеба, штанами, рубашками. Егунов всегда отзывался о Гайдае тепло, — отмечает Валерий Жуков. — А насчет омуля есть прекрасная история! Однажды наш театр приехал с гастролями в Калугу, где как раз в это же самое время шли съемки киноленты «Взлет» с Евгением Евтушенко. А он, как известно, тоже из Зимы. И они с Егуновым были знакомы. И вот застолье, мы сидим, и тут Евтушенко хватается за ручку и пишет эпиграмму. Пишет тут же, на салфетке.
В Калуге встретил я зиминца,
Он был сибирский старожил,
Подобьем божьего гостинца,
Какого я не заслужил.
Мой бог совсем не Иегова,
Бог меня выручил в тоске.
В обличье Вити Егунова.
С вонючим омулем в руке.
Лао-Цзы драмтеатра
— Тятя был человеком, которого любили. Любили абсолютно все. Он обладал талантом относиться к окружающим ровно, легко, доброжелательно. И ведь при всем при этом он был проницательным и считывал людей на раз, — отмечает режиссер Иркутского драматического театра им. Н.П.Охлопкова Геннадий Гущин. — Если же в коллективе случались конфликты и он вставал и высказывал свою точку зрения, то и здесь он умудрялся никого не задеть. И в этом была его удивительная мудрость!
Знаете, Виктор Пантелеймонович был этаким Лао-Цзы — китайским мудрецом, который олицетворял собой спокойствие, благородство и несуетность… И ведь подстать древнекитайским философам он никогда не читал нравоучений. Как говорится, хочешь быть мудрым — живи рядом со мной. Да, он был Лао-Цзы нашего театра.
Источник:
01.02.2018