Нужен ли "Капитанской дочке", поставленной Александром Булдаковым по повести Пушкина, персонаж актера Евгения СОЛОНИНКИНА? Если механически идти за сюжетом - совершенно не нужен. Он не приносит в содержание происходящего на сцене действия ничего такого, без чего это действие невозможно было бы понять. Стало быть, без него вроде можно было вполне обойтись, тем более уже подмечено, что сценическое воплощение хрестоматийной прозы кажется чуть длинноватым и неплохо бы его подсократить.

Но только не за счет героя Солонинкина! Он один несет огромный смысловой и эмоциональный заряд, который Пушкин выразил в словах про "русский бунт, бессмысленный и беспощадный", и слова эти, наверное, не зря вынесены режиссером на программку спектакля. Его мятущаяся фигура, конвульсивно изгибающаяся в полумраке сцены, его диковатая песня, в которой рыдает веками не осуществленная русская тоска по воле-волюшке - гораздо убедительнее, чем вся многофигурная пугачевская вольница, порою подозрительно похожая на оперетту. Чудесное избавление Петра Гринева от неминуемой гибели, кровопийца Пугачев, без конца милующий его - все это, несомненно, по Пушкину. А вот эта дикая и, что очень важно, совершенно неизвестная и как бы непричесанная фольклористами песня, этот призрачный облик серого мужика, которому нет сколько-нибудь теплого места на этой земле - это от Булдакова и Солонинкина. От их тревоги за бесприютную русскую долю, и тревога эта существует, скорее всего, вне времени - она вечна, как Россия.