— Виталий Константинович, за плечами - 65 лет, из них 45 связаны с областным драматическим театром. Сколько ролей сыграно за это время! Каким из них отдаете предпочтение!

— Сыграно более 200 ролей. Вообще-то я — актер характерный с комедийным уклоном. Но каждый старается раздвинуть рамки своих возможностей. Как и другим, хотелось играть драматические роли. А.Н.Терентьев, прекрасный актер и режиссер, открыл во мне творческие способности иного плана. Другие их развивали. Первая драматическая роль — Виктор из пьесы «Варшавская мелодия» Л.Зорина. Потом были Адуев из «Обыкновенной истории» И.Гончарова, Хит из «Трехгрошовой оперы» Б.Брехта, из последних работ — Тарелкин из спектакля по пьесе А.Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина». Любимых ролей много. Не все они были крупными. И эпизод можно преподнести так, что надолго запомнится. Без осечек тоже не обошлось. Материал может быть интересный. Важно как ты его одолеешь. Вообще, удача любого спектакля зависит от драматурга, режиссера, актера.

— А если говорить о режиссерах…

— Их было много. В театре, как и в жизни, случается всякое. У меня были трудные моменты. Когда в театре главным режиссером стал Г.В. Жезмер, почувствовал, что становлюсь чужим среди своих. После тридцати спектаклей при нем играл по два — в месяц. Это тяготило, терзало, хотя взаимоотношения были нормальные. До сих пор не могу понять причину. Может, был актером не его плана? Поэтому я дважды изменял иркутскому театру. Два с половиной месяца работал в Омске и два года — в Москве. Может, не стоило начинать в пятьдесят лет в театре сатиры. С другой сто-роны, в Иркутске чувствовал себя ненужным. Когда заболела жена, меня отпустили сюда в командировку. Сев в самолет, знал, что уже не вернусь. Тогда подумал, почему должен страдать родной человек, ведь нужно было поднимать жену на ноги. Я отправил в Москву длинное письмо, в котором все объяснил...

Мне нравится работать с В.В. Кокориным. Впервые я познакомился с ним на подготовке спектакля по пьесе «Воспоминания» А.Арбузова. Потом раз-ругался с руководством театра, уехал в Прибалтику. Поездил и вернулся. Люди по-разному воспринимают его появление здесь. А я счастлив, что судьба вновь свела с тонким и умным режиссером. Безусловно, это лидер. С приездом Кокорина театральная жизнь в городе всколыхнулась. В нашем театре он поставил «Лес» А. Островского, сломав представления и каноны об этой пьесе. Доверил мне роль Несчастливцева, хотя раньше его играли актеры другого плана. Надо сказать, что спектакль прозвучал. Почему еще нравится Кокорин? Он, как музыкант, тонко чувствует актера, старается докопаться до его струн, задеть их, чтобы они зазвучали. Прекрасные моменты повторяются. Режиссеры пытаются расширить мои рамки. Я счастлив, что это продолжается. Есть востребованность и заин-тересованность. После «Леса» я попал в другую ипостась. Репетирую Подколесина в «Женитьбе» Н. Гоголя. Спектакль ставит Кокорин. Счастье продолжается! Опять работаю с интересным режиссером и соприкасаюсь с классикой. Хорошо, что театры России вновь обратились к ней.

— На ваш взгляд, почему?

— Это естественно. Идет реванш, наверстывается упущенное. Помню, раньше ставили спектакли-однодневки про БАМ, секретаря обкома и т.д. Хорошо сделает режиссер спектакль на ерундовую тему - лауреат. Драматурги получали заказы или писали на модные темы. Помните, появились пьесы Александра Гельмана «Премия», «Мы, нижеподписавшие-ся»? А сейчас авторы растерялись. Не знают, о чем писать: в жизни все так быстро меняется. Не случайно в театрах пошла классика. На нее охотно идет зритель. Она шлифует актерское мастерство. Если еще режиссер хороший, да еще партнер интересный — замечательно. Мне повезло, что играл мировую драматургию - восемь пьес Островского, две — Сухово-Кобылина, а также Гюго.

— Виталий Константинович, бытует мнение, что актеры сейчас дол-жны играть по-другому...

— Считаю, что способ существования на сцене стал меняться с тех пор, как телевидение вторглось в нашу жизнь. С появлением домашнего экрана работать стало тяжелее. Ведь в кино — вранья никакого. Как в театре, замок строить не будут, а попросят артиста выйти из настоящего замка. Интерьер его сделают в павильоне. А уж если эффекты?! Все крупным пла-ном. В театре этого нет. Было время, когда на сцене требовали правды, а сейчас необходимо и выявление чувств. Чтобы взволновать человека, сидящего в зале, надо самому хорошо поволноваться по поводу чего-то. Нутро человеческое, переживания, чувства необходимо максимально воспроизвести на сцене, иначе — бутафория. Иначе — лучше смотреть телевизор. В кино актер дышит запахом осеннего леса. В декоративном лесу ему гораздо сложнее. Нужна самоотдача, чтобы зритель поверил, что герой наслаждается запахом леса. Требования режиссерские сейчас гораздо сложнее. Приходится трудиться, искать, находить и не отставать от комнатного экрана. Важно растормошить зрителя, чтобы ему вместе с нами стало смешно, грустно, нервозно.

— Артисты всегда живут завтрашним днем...

— У нас восстанавливается «Царь Федор Иоаннович», делаются попытки сделать «Царя Ивана Грозного» Островского). Уже думал об этом, даже репетировал. В спектакле - интересная эпоха. Ставит его народный артист России Л.П.Крюков. Мечтаю сыграть также Ф.Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели». Короче говоря, в планах — классика.

Когда выхожу на сцену, часто возникает вопрос «Не надоело ли?» Главное, что берет вверх - режиссеры проявляют интерес. А это является аккумулятором, придает силы и творческой потенциал.