Будь в курсе
событий театра

Вино из одуванчиков в рецептуре актрисы Ольги Шмидгаль

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати
Она родилась 20 марта. Сейчас этот день отмечается ежегодно как Всемирный день счастья. Для Ольги Шмидгаль счастливая дата нынче оказалась юбилейной. Именинное счастье вот уже долгий срок становится двойным: ровно 38 лет назад, 20 марта 1980 года, Ольгу Шмидгаль приняли в труппу иркутского драмтеатра, который стал ее домом, ее судьбой, ее отечеством.
 
Жизнь через край
 
Долгий путь в искусстве, в театре — путь по пересеченной местности. По многоликому ландшафту, окрашенному в полярные цвета: от радужных, светлых и ярких до сумрачных и горьких. Наша героиня в каждом из них находит свои целительные оттенки. Она знает секрет «вина из одуванчиков», так заразительно, так волшебно прославленный ее любимым Рэем Брэдбери в одноименной притчевой поэме. Надо просто собирать и закупоривать в хранилище души самые  солнечные, самые золотящиеся, переполненные сочным первобытным счастьем цветы, в лучшую пору высыпающие на дорогу жизни, чтобы потом, в непрошеные студеные дни перебродившее снадобье явило свою возрождающую силу. Взглянешь сквозь это вино на хмурую картину реальности — и растают снега усталости, растворятся льдинки обид, скроются тени сомнений. Снова — лето на языке, солнце в сердце. Надо лишь не опаздывать пополнять свой погребок с чудодейственным зельем. Ей, актрисе, это легко. Ведь творчество — сказочная винодельня, неистощимый источник нектара счастья.   
 
— Оптимисты говорят: стакан наполовину полон, а не наполовину пуст, — улыбается Ольга Владимировна. — А я утверждаю, что полон всегда, и не на половину, а через край! Жизнь всегда дает полной мерой. Все, что тебе нужно для роста, для внутреннего света, все, к чему ты готов и чего ты по-настоящему жаждешь. Проверено. Просто надо быть открытым, живым, охочим до впечатлений, до новизны, до всех тех сокровищ, которыми так богат мир. Надо не сидеть сиднем, не медлить, не сдаваться на полдороге, не свешивать крылышки. У «умницы Фортуны» всегда для нас есть что-то наготове — лишь руку протяни.
 
…Автобиография в интерпретации Ольги — как путешествие в страну чудес, где на каждом шагу удивительные встречи, увлекательные головоломки, фантастические находки, а впереди — манящие огни еще неведомых приключений.
 
От чистого истока
 
А начиналось все в рабочем поселке на Лене, дружно просыпавшемся с портовым гудком, в родимом доме на высоком пригорке, откуда смотрелся как на ладони противоположный берег с живописной равниной, где в грибной сезон добывались «видимо-невидимые» грузди. Манила крутым изгибом река с пароходами, ревущими, как Хатхи в джунглях Киплинга, с вероломным течением, далеко сносившим отважную маленькую пловчиху.
 
Мать, юность которой пришлась на войну, одна растила озорную девчонку Ольгу, ее старшего брата да в довесок еще четырех племянников от рано умершего брата. Ватага была боевая, но моя героиня умудрялась лидировать и в ней. Ходила колесом, лазила по деревьям и заборам, словом, была огневушкой, на которой «горели» одежка и обувка.
 
— Мне потом много где случилось побывать, — резюмирует юбиляр, — но места краше, привольнее, чем то, где я выросла, на свете нет!
 
По следам мечты
 
Она всегда знала, что будет артисткой. Откуда? Может быть, с того памятного дня в раннем детстве, когда поселок облетела сенсационная весть: «Приехали артисты!» С приступочки смотрела во все глаза на пристань через забор. Там по палубе на белом кораблике, сверху казавшемся игрушечным, сказочными гномами — властителями волшебных сокровищ ходили эти невероятные люди из какой-то магической страны. Вечером показали «Аленький цветочек». Магическая страна оказалась живой и настоящей.
 
А еще была отменная школьная самодеятельность, незабываемый спектакль «Цыганы» по Пушкину, где Оля стала искрометной таборной плясуньей. Публичное чтение стихов, любимый «театр у микрофона», что вместе с бабушкой слушали по радио, регулярно обновлявшиеся пластинки, на одной из которых Игорь Ильинский гипнотически читал «Душечку» Чехова.
 
— Многие говорят: Чехов — это так сложно, так многозначно, так мудрено. А для меня он такой родной и понятный, очень любимый, — признается актриса. — Я была в Баденвайлере, где он умер, бродила там по окрестностям, по его «астральным» следам. А в Ялте, во время наших крымских гастролей, мне даже посчастливилось сыграть-прочитать мою обожаемую «Душечку» у него на Белой Даче. Среди зрителей была почтенная дама, которая лично помнит его жену Книппер-Чехову. Так, через третьи руки, я, можно сказать, прикоснулась к моему кумиру. Бесценный подарок судьбы.
 
…Когда ее, выпускницу Иркутского театрального училища, единственную с курса, взяли в коллектив Иркутского драматического, тут царствовал выдающийся главный режиссер Григорий Жезмер, чей почерк отличался эпической широтой и живописной зрелищностью. На сцене разворачивались фундаментальные драматические полотна. Ольгу, молоденькую, подвижную, темпераментную, ввели в потрясающий спектакль «Фауст», созданный приглашенным постановщиком из Германии. Она стала участницей кипучей сцены вакханалии, где надо было на всю катушку расходовать артистический «порох». Дали роль комсомолки в нашумевшей пьесе Михаила Шатрова «Синие кони на красной траве».
 
— Помню, как шла на репетицию, чтобы впервые прочитать свой идейно пронизанный моноложек. Сидит вся труппа, все смотрят оценивающе, кто-то, мне показалось, — колючим, экзаменующим взглядом. Стою — будто голая, как только сердце не выскочило… С тех пор с молодежью в театре всегда стараюсь быть по-товарищески чуткой, всегда делаю «добрый глаз». Такими были с нами, новичками, робкими подмастерьями, большие мэтры — Виталий Константинович Венгер и Виктор Пантелеймонович Егунов. Авансом дарили нам свою поддержку.
 
По вертикали
 
Ольга Шмидгаль успела поработать под рукой многих режиссеров, самых разных. Особое место в их ряду занимает могучая личность Вячеслава Кокорина. Рядом с этим художником всегда было экстремально сложно, порой мучительно тяжело, но это всегда был семимильный шаг вперед, высвобождение новых, еще не задействованных творческих сил.
 
— Ему можно было простить все. За результат, за талант, за яркое горение, которое он нам гарантировал. Я у него в «Дяде Ване» играла Соню. О, эти любимые мои чеховские девушки! Помню, пытаю режиссера, как же, ну как же играть мне этот пронзительный последний Сонин монолог? А Вячеслав Всеволодович мне говорит: «По вертикали! По вертикали…» Только сегодня, с опытом, я до конца понимаю, что это за вертикаль. Соня, только что пережившая крах любви, утешает дядю Ваню, который пришел к горькому итогу своей потерянной жизни. Она находит эти возвышающие, эти полные света слова, эту мудрость сердца, потому что забывает себя. Потому что вырастает в любви, бескорыстной, самоотверженной — святой. Вот — вертикаль! Вот та запредельная нота, которую надо взять в этом потрясающем монологе — и держать как можно чище, как можно точнее, на ее головокружительной высоте.
 
— Артист — одна из самых «вертикальных» профессий, — продолжает моя собеседница. — Артист должен быть готов отдать на растерзание всего себя: свое тело, душу, все личные ресурсы. Ради эфемерного цветка постановки, который расцветает на час-другой и опадает во время оваций. Лишь аромат остается. Называть наше ремесло профессией можно разве что условно, это состояние души. Недаром по сцене даже ходишь иначе, чем по тверди. Как бы немножечко на взлете, словно что-то тянет тебя за ниточку на макушке — в высоту, в ту самую «вертикаль».
 
От роли к роли
 
В творческом багаже Ольги Шмидгаль десятки ролей, очень разных, маленьких и больших. Каждая дорога по-своему, некоторые помнятся особо. Излюбленные чеховские Соня из «Дяди Вани» и Варя из «Вишневого сада». Баловень Василия — младшая дочурка Ольга в шедевре Гуркина «Любовь и голуби», которая выходила на мосточки и высматривала отца в таком замирании сердца, что зрители в зале тоже замирали от ностальгии по детству. Вера в трагической истории Валентина Распутина «Живи и помни» — роль без единого слова, драгоценная именно тем, что игралась, не растрачиваясь на реплики, в невероятной внутренней наполненности.
 
Поскольку театр — это живое событие «здесь и сейчас», конечно, самыми насущными становятся роли, которые исполняются сегодня. Их три, они все большие, все знаковые.
 
Люся в «Последнем сроке» Распутина — сложный образ, который в теме трагического отрыва героев от деревенских корней, от материнской пуповины, от родовой памяти играет первую скрипку. Именно Люся привносит в бытовые события спектакля острый мировоззренческий конфликт, обнажая холодную суть добровольного сиротства иных беглецов за городским комфортом и удачей. Актриса ведет эту линию тонко, избегая грубых красок, следуя диалектике характера, в котором есть и островки нежности, и россыпи детских воспоминаний, и боль за постаревшую мать. В постановке, такой атмосферной, такой похожей на простодушный слепок живой жизни, Люся, как и другие участники, несет свою подробную судьбу, ведет отдельную сольную партию.  
 
Женщина в притче Валентина Красногорова «Собака» — роль с титанической идейной нагрузкой. Когда решается участь одинокого щенка, героиня становится его адвокатом, защитником. Только не собаки, нет, — самой беспризорной любви, которой больше нет места в сердцах людей, смертельно зараженных эгоизмом.
 
— Эту роль уже стоило сыграть ради одной только фразы: «Все мы хорошие, пока нам ничего это не стоит». Или ради такой: «На самом деле любить-то не умеем. Да и чтобы нас любили — не очень-то нужно. Без этого же проще». Хочется не просто лицедействовать. Хочется играть тему, которая укалывает в сердце, — говорит Ольга Владимировна. — Тогда и зритель откликается полнее, и что-то продолжается, когда потухает рампа и пустеет зал.
 
Ну а уж роль Лидии Васильевны в бессмертном шедевре Арбузова «Старомодная комедия» — бесспорный козырь в репертуарной обойме юбиляра. Эта выигрышная, неисчерпаемая по своему потенциалу роль — счастливый приз для исполнительницы, в ряду которых были такие  великие мастера сцены, как Алиса Фрейндлих, Алина Покровская, Евгения Симонова. Играть ее, не оглядываясь на корифеев, не повторяясь, не изменяя собственному голосу, так, как это делает Ольга Шмидгаль вот уже больше пяти лет, — яркая творческая победа.
 
Театр, театр…
 
С наступлением личностной, профессиональной зрелости творческое пространство актрисы вышло за рамки охлопковских стен, по-прежнему самых родных и священных. Легкой рукой и нелегким трудом Ольги Владимировны родились и здравствуют в Иркутске два любительских театра. «Белая ворона», где выражают себя люди пожилого возраста, не согласные стареть по запечьям на огородах, отметила десятую годовщину.  А молодежно-студенческому «Эксперименту» уже 18 лет. Здесь сейчас готовятся к премьере «Вина из одуванчиков», которым так опьянена художественный руководитель и к которому ей так хочется причастить всех вокруг. Здесь играет любимая дочка Даша — студентка философского отделения истфака ИГУ, которая становится с годами все ближе к матери, не только как дочь — как друг и единомышленник. Здесь год за годом растет и набирается разума, вкуса, сердечного тепла очарованная театральным колдовством молодежь. Свою работу с этими ребятами Ольга считает очень важной и очень ответственной, просто необходимой:
 
— Я всегда говорю, что для подрастающего человека самый важный «витамин» — это витамин творчества, искусства. Не воспитывайте детей, не грозите им пальчиком, не читайте нотаций. Пустое. Читайте им лучшие книги, водите на хорошие спектакли, слушайте с ними гениальную музыку, учите вместе великие стихи — Бодлера, Верлена, Рильке, Гарсиа Лорки… Учите впитывать прекрасное — и они до всего дойдут, дорастут, долетят, — еще и дальше нас с вами. Театр в этом смысле просто непревзойден, незаменим. Это удивительное явление, с помощью которого мы учимся слышать друг друга, проникать друг в друга. Учимся и сопереживанию, и диалогу, и единению, и любви.
 
Театр, театр… Его надо было бы изобрести, если бы его не было. Изобрести вновь. Да, собственно, так ведь и происходит. Он рождается, изобретается, возникает вновь на каждой репетиции, на каждом спектакле. Здесь все впервые. Как в жизни. Только чуточку лучше, ярче и добрей!
Автор: 
Марина Рыбак
10.04.2018