Будь в курсе
событий театра

Великая культура рождается из великих страданий

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати

 

На вопросы журналистов и на вопросы из зрительного зала на вечере «Поэзия века» отвечает Лев Аннинский
 

-- Я в третий раз в Иркутске; сейчас -- в память о Геннадии Сапронове. Перед этим я был здесь в 2004-м -- меня привез как раз Сапронов, и была замечательная поездка с презентацией моей книжки. Так я получил от него Иркутск -- из рук в руки, и не только Иркутск, но и Красноярск. А еще за несколько лет до этого меня привозил сюда Евгений Александрович Евтушенко на «Вечера поэзии на Байкале» -- так это называлось. Тогда я познакомился с Сапроновым, и он еще не был издателем, а был журналистом и сделал со мной интервью для газеты «Зеленая лампа». Тогда я его и запомнил.
 

И эти три поездки мои в Иркутск -- и они не перевесят той первой моей поездки сюда, которая была в 1964 году, по старой моей университетской привычке ходить в походы: нам нужно было добраться до Байкала, проплыть на север озера, перевалить два хребта и выйти к Улькану. Мы должны были сделать там плоты и сплавиться вниз до Казачинска.
 

Но в Иркутске -- представляете, что это такое -- выскочить в походном снаряжении из поезда и бежать, чтобы успеть на теплоход «Комсомолец»? Вот так, с рюкзаками, топорами и пилами за плечами мы неслись через весь город. Я глядел по сторонам, стараясь запомнить этот город и думая, что вряд ли еще когда придется здесь побывать. Но вот -- пришлось, и та поездка запала мне в сердце, остальное -- ваши вопросы и наша новая встреча.
 

-- Глядя на уличную рекламу на улицах Иркутска, задаешь себе вопрос: в какой стране мы живем? На баннерах надписи на всех языках, а то, что на русском, -- с такими ошибками, что школьникам непростительно.
 

-- Чтобы уравновесить на вывесках все эти европейские языки, я предлагаю добавить еще и татарский. Чтобы русский язык знал, в какой ситуации он находится. Где восток, где запад и где мы. Другого выхода нет. Торгашей не посадишь под цензуру -- им продать надо, обойдут любую цензуру. А вообще ответить на это явление русский человек может только одним: самому надо говорить правильно!
 

-- Многие считают, что человек внутренне не очень меняется. Меняются экономические формации, государственный строй, политика, -- а человек по своему внутреннему устройству, системе ценностей остается в основном тем же. И в то же время мы видим, что человек сегодня во многом другой. А как вам кажется, конец XX -- начало XXI века породили какого-то нового человека?
 

-- Вера построена на том, что, если ветхозаветного Адама перековать в нового Адама, тогда будет справедливость. Мы верили в это до последнего, и в конце концов на шестом десятке жизни я понял, что человека улучшить нельзя. Надо работать с тем человеком, который есть. Один прекрасный прозаик сказал почти то же самое со сцены -- то был Фазиль Искандер: «Человека нельзя улучшить, его можно только на время умиротворить». Замечательно сказано. Мы без конца меняемся -- ну насчет коммунизма напомнить? Нам говорили: чтобы построить современное общество, нужны свобода и равенство. Но вы же понимаете: если будет свобода -- равенства не будет. И чтобы выскочить из этой загадки, нужно еще что-то придумать, и тогда придумали братство. Потом выяснилось, что и так нельзя. Зачем надо было вводить все это, зачем понадобилось отодвигать Христа и вводить что-то другое взамен? Нужно было как-то сплотить эту распадающуюся массу -- народ. Помните, Жданов что говорил? «Мы не те русские, мы другие». Что же получается, как сто лет проходит -- мы «не те»? А где же мы -- те? Так вот, мне кажется, сейчас мы как раз и вспоминаем, где мы -- те.
 

-- Как русская литература реагирует на современную действительность?
 

-- Она, прежде всего, вспоминает, что она -- русская, а не всемирная, не советская. А вообще как реагирует и на что реагирует великая литература в великой стране -- это вопрос очень сложный.
 

Чем империя отличается от просто большой страны? Тем, что империя примиряет дерущихся. И что, легко жить в империи? В империи жить тяжело. Теперь я спрашиваю: а великая культура может зародиться где-нибудь еще, кроме империи? Не спешите с ответом. Мне помог один философ -- кстати, крутой антисоветчик. И он сказал: великая культура рождается только в великой стране, в великой империи. Я сначала не мог понять… а потом понял. Великая империя -- это жуткое ярмо. Но великая культура возникает только из великих страданий. Иначе возникает культура, которая просто удовлетворяет потребности человека; она тоже нужна, но, повторяю, великая культура рождается только в великой стране и из великого страдания -- из сопротивления этому ярму.
 

-- Что же делать? Надо же как-то действовать?
 

-- Летом выращивать ягоды, осенью варить варенье, зимой пить чай с ним. А если серьезно -- каждому делать аккуратно и добросовестно то дело, которое он считает своим. И тогда если хотя бы сто человек, тысяча человек будут хорошо работать -- уже будет заметно.
 

-- Какое общество вы считаете своим?
 

-- То, которое я застал.
 

-- Какая Россия вам нужна?
 

-- Любая.
 

-- Что все-таки происходит с поэзией, жива она или мертва?
 

-- Слухи о гибели русской поэзии сильно преувеличены.

 

-- Девизом литературных вечеров, их лозунгом взята фраза «Настроим сердце на любовь». Но как -- настроить?
 

-- В природе нет сердец, не ищущих любви.
 

-- И все же -- как воспитать в себе человеколюбие?
 

-- Постарайтесь отвечать на зло добром. Трудно, но это единственный выход.
 

-- Сибирь, по-вашему, провинция?
 

-- Да и столицы состоят из людей, приехавших из провинций. А Сибирь -- это особая страна внутри Российской державы.
 

-- Какое стихотворение наиболее соответствует вашей сути?
 

-- В разные периоды жизни сути человека соответствуют, наверное, разные стихи… Но сейчас, как мне кажется, очень важным для меня стало стихотворение Александра Кочеткова «С любимыми не расставайтесь». Вы видели, может быть, было опубликовано письмо в прессе? Его написал человек, который должен был поехать на «Невском экспрессе», как раз пострадавшем от террористов, и только по какой-то интуиции или случайности он не сел в тот поезд.
 

-- Лев Александрович, в прошлом году вы отметили свой юбилей. Как вы планируете прожить следующие свои 75 лет?
 

-- Думаю, что следующие 75 лет я проживу без плана.

 

21.06.2010