Вампиловский фестиваль. День четвертый. Сегодня спектакли играют сразу на трех сценах Иркутского драматического. Экспериментальная постановка по ранним рассказам Виктора Пелевина, «Последний полет» гениального художника Марка Шагала и снова «Старший сын» по версии Новокуйбышевского театра-студии «Грань». В эфире дневник фестиваля.
 

Театр-студия «Грань» из Новокуйбышевска адаптирует спектакль к охлопковской сцене. Их «Старший сын» — спектакль камерный, с множеством деталей, которые зрителю нужно позволить рассмотреть. Например, вязаная одежда, даже подтяжки старшего Сарафанова как символ семейного уюта и невидимой связи героев. Играть Вампилова на родине драматурга артистам этого театра еще не приходилось.
 

Даниил БОГОМОЛОВ, АРТИСТ ТЕАТРА-СТУДИИ «ГРАНЬ», г. НОВОКУЙБЫШЕВСК:

Когда я только вчера приехал, шел по этим улочкам и почему-то думал: вот здесь, наверное, он гулял, думал, может быть, придумывал как раз эту пьесу. Город такой, мне показался, первое впечатление, хоть и северный, но очень теплый внутри. Вот почему-то именно когда я шел по улицам. И это ощущение тоже от самой пьесы такой же теплоты.
 

Постановка Дениса Бокурадзе вошла в лонг-лист главной театральной премии России «Золотая маска». Сначала режиссер поставил «Старшего сына» в театре на Таганке, а после в родной студии.
 

Денис БОКУРАДЗЕ, ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ТЕАТРА-СТУДИИ «ГРАНЬ», г. НОВОКУЙБЫШЕВСК:

Это классика, которая будет всегда нужна. Неважно, куда технологии шагнули, и неважно, как можно бы решить. Она просто, может быть, переходит постепенно в разряд сказки, но такой очень доброй сказки. Такие сказки, как вот у Шварца есть, но они у него более острые. Вот такая же, наверное, сказка здесь, но та, которая очень хочется, чтобы с нами повторялась вновь и вновь, потому что очень хорошая история.
 

На камерной сцене израильский ТЮЗ и судьба великого художника. Марк Шагал рассказывает о своей жизни перед самым уходом. В этой постановке вся непредсказуемость гения, который ломает рамки, любит и взлетает над миром. Исповедь Марка Шагала становится исповедью режиссера, исполнителя главной роли Шауля Тиктинера, который буквально сроднился с художником.
 

Шауль ТИКТИНЕР, ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ИЗРАИЛЬСКОГО ТЮЗА, АРТИСТ:

Ему не разрешала мама быть художником, а мне не разрешала мама быть актером, режиссером. Его не принимали и меня не принимали. Ему пришлось покинуть Россию, и мне пришлось покинуть Советский Союз 30 лет тому назад. Это любовь к Бэлле, любовь к родине, любовь к краскам своим, к своим корням еврейским, к звездам, которые над Витебском. И когда я говорю: Бэлла, Бэлла! А у меня жена Элла. А мне друзья говорят: ты про Эллу? Я говорю: наверное, то же самое про Эллу.
 

На «другой сцене» драмтеатра сегодня снова иркутяне. Охлопковцы представляют постановку по ранним рассказам Виктора Пелевина. «Ухряб» — это душевный разговор о смерти. Сначала пугающая тема постепенно становится жизнеутверждающей.
 

Василий КОНЕВ, РЕЖИССЕР СПЕКТАКЛЯ «УХРЯБ»:

«Ухряб» — само слово и название спектакля, собственно, оно не очень благозвучное, и многие, знаете, нас отговаривали: не надо называть так спектакль, никто не пойдет на такое название, что такое Ухряб, что это вообще такое? По Пелевину Ухряб — это смерть. И одновременно с этим Бог. Вот такой вот парадокс. Пелевин предлагает такой парадокс. И как его разрешить? И вот мы путем утренних медитаций, путем репетиций, путем размышлений, разговоров, прогулок мы вот размышляли над этим.
 

На сцене ни одного бутафорского предмета. Все это настоящие вещи с историей, собранные специально для спектакля. Возможно, экспериментальная постановка войдет в репертуар Иркутского драматического.