Егунов Виктор Пантелеймонович Артист Иркутского академического драматического театра им. Н.М. Охлопкова Валерий Жуков то ли в шутку, то ли в серьез называет себя «осколком старого русского театра». За 70 лет жизни острохарактерный артист и мастер эпизода сыграл более 200 ролей и не собирается останавливаться на достигнутом.

 

Накануне своего юбилея, который он отметил 3 августа, Валерий Жуков пригласил к себе в гости газету «Областная», чтобы вместе с читателями пролистать страницы своего творческого альбома.

 

Дома у Валерия Жукова множество книг и фотографий дорогих ему людей: актеров, с которыми довелось работать и общаться, режиссеров, друзей. А обширную библиотеку, которую он собирает со студенческих лет, артист называет своим главным и единственным материальным богатством. На стенах три портрета маслом – два его и один супруги, которые написал режиссер Борис Дубенский. За чашкой чая мы вместе листаем альбомы с фотографиями, где он запечатлен в различных ролях, разбираем программки и рецензии на спектакли из старых газет:

 

 

 

– Сам я москвич, родился в столице и жил там до 1950 года, но мой папа был военный, и его перевели в Иркутск на авиазавод. Мама устроилась работать в Драматический театр билетером, куда я с малых лет ходил смотреть спектакли. И они настолько меня поразили, что я до сих пор могу пересказать, например, мизансцены из «Живого трупа». Конечно, если бы были финансовые возможности, то я поехал бы учиться в столицу.

 

В 1958 году я поступил в Иркутскую государственную театральную студию при Драматическом театре. Кстати, перед этим был набор, где учились Егунов и Гайдай, потом был большой перерыв из-за дефицита молодых кадров. Поэтому сначала была открыта двухгодичная студия, потом драматург Павел Григорьевич Маляревский пробил четырехлетнее обучение по МХТовской программе. Конкурс был большой – 600 заявлений, а взяли всего 40 человек, но диплом получили только 16.

 

 

– Художественным руководителем был в дальнейшем народный артист СССР – Михаил Алексеевич Куликовский, директором – Осип Александрович Волин. Сначала было два класса – Льва Николаевича Иванова, у которого я учился, и Ефима Давыдовича Табачникова. Все они тогда работали в Драмтеатре. А на третьем курсе нас объединили, так как осталось всего 20 человек. Дисциплина тогда была жесткая – с «тройками» стипендию не давали. Мы делали два дипломных спектакля: «Не было ни гроша, да вдруг алтын» и «Маленькую студентку». Кстати, в последнем спектакле играла актриса Лариса Курзо – жена знаменитого поэта Владимира Кострова. Это она познакомила меня впервые с Александром Вампиловым.

 

 

– Еще студентом я сыграл сына Чарли в пьесе Артура Миллера «Смерть коммивояжера». А в 1961 году я получил диплом и пришел в Иркутский драмтеатр. Тогда было союзное распределение, и ребята с нашего курса уехали кто куда: в Алма-Ату, Благовещенск, Паневежис, Якутск, Харьков, Тамбов, Москву. Спектакли в Иркутском драмтеатре были настолько мощными, что, например, «Старший сын» держался в репертуаре 14 лет, а сказка «Василиса прекрасная», которую сделали режиссеры Дубенский с Чертковым «в четыре руки» – 25 лет. И только я 500 раз сыграл в ней Бабу Ягу.

 

Вообще, я мечтаю написать книгу о тех людях, с которыми мне посчастливилось работать, – они заложили фундамент славы театра и сделали все, чтобы он заслужил статус академического. Книга будет называться «Дорогие мои старики» или «От Волина до Стрельцова». Один из героев книги – Александр Борисович Шатрин.

 

Он поставил у нас пять спектаклей, потом 18 лет был главным режиссером Ермоловского тетра, позже возглавлял Малый театр. Таких режиссеров в моей жизни больше не было – интеллигент, высокий профессионал и большой оригинал. Помню, когда мы выпускали итальянскую пьесу «Суббота, воскресенье, понедельник» на гастролях в Комсомольске-на-Амуре репетицию он перенес на чердак.

 

 

– Мы поднялись туда – жара, пыль, стоит декорация – итальянский старый дом, непонятно как его туда ночью затащили монтировщики. И он там сделал прогон, потому что ему было важно найти творческую атмосферу. Или на сдаче спектакля «Через сто лет в березовой роще» о декабристах, где я играл Гоголя – прогон был в красном уголке Драмтеатра. Когда мы туда вошли, увидели: зеленые шторы, старинные диванчики, зажженные свечи. Вот это был класс! Вы знаете, я ведь противник псевдо современной режиссуры, когда как в одном спектакле в Прибалтике Гамлет сидит на унитазе. Я думаю, что не про это Шекспир писал, а про внутренние страсти, которые постепенно уходят со сцены современного театра, уступая место внешнему эпатажу. А я – осколок старого русского театра.

 

 

 

– Он был замечательный человек, очень простой, любил артистов. Жаль, что знакомство было недолгим. Сложилось так, что я сыграл в двух пьесах Александра Вампилова в «Старшем сыне» – Сильву. Сотый спектакль отмечали вместе с драматургом. Затем было «Прощание в июне», где я играл Серьезного, а на сотый спектакль мы были на гастролях в Саратове и ждали, что к нам приедет Саша, но пришла телеграмма, что он утонул. Мы были в трансе, однако решили сыграть спектакль. Потом вышел Юрий Красик – исполнитель роли жениха, поднял руку и зачитал траурную телеграмму. Я таких аплодисментов никогда больше не слышал, они не смолкали, наверное, минут 15. Потом пошли в гостиницу – помянули. Тогда я себе дал зарок, если судьба подарит мне любую роль в пьесе Вампилова, то я должен сыграть хорошо.

 

 

– После этого режиссер Семен Казимировский поставил «Провинциальные анекдоты», где я сыграл Метранпажа. У меня сохранилась программка того спектакля, где он написал мне: «Валерий Михайлович, простите за панибратство. Это мне захотелось высказать вам свое искреннее душевное расположение. Сердечно поздравляю вас с премьерой и хорошей работой». Потом Изяслав Борисов поставил спектакль «Воронья роща» и опять дал мне роль Метранпажа. Больше, к великому сожалению, играть не довелось. Так получилось, что слава пришла к Саше слишком поздно, а умер он слишком рано. Помню, его мать, Анастасия Прокопьевна, была еще жива и после смерти Саши приходила на «Старшего сына». Сидела в зале и плакала.

 

 

– Наверное, человечность, ранимость его героев. А вы не заметили, сколько сейчас стало Зиловых? Я думаю, чем больше людям будет не хватать человечности, тем его пьесы будут более востребованы.

 

 

– Да, я сначала познакомился с ним на иркутском телевидении, когда играл роль механика в телеспектакле «Деньги для Марии», ее я сыграл дважды: на телевидении и в театре. Потом были спектакли «Живи и помни» и «Прощании с Матерой». Я благодарен судьбе за личное знакомство с Валентином Распутиным.

 

 

– Вячеслав Кокорин – очень сложный, но одаренный режиссер. Борис Дубенский, не потому что портрет написал (смеется), а потому что был много у него занят в спектаклях. Изяслав Борисов, Семен Казимировский, Олег Пермяков. Много было других счастливых встреч на сцене с хорошими режиссерами, в спектаклях которых я занят и сейчас: «Соперники», «Полет над гнездом кукушки», «Соло для часов с боем», «Игроки».

 

 

– Да, первый в 1970 году, пьесу Юджина ОНила «В зоне военных действий», в качестве творческого отчета перед молодежью Приморья. Тогда состоялся режиссерский дебют. Потом на 60-летие Победы у меня родилась идея сделать спектакль «День Победы» к этой дате. Кроме того, я два раза ставил «Сказку о золотой рыбке». Наверное, все дело в желании проявить себя в разных ипостасях.

 

 

– В первый раз в кино снимался еще в Таганроге – это был фильм «Они не пройдут». Потом меня пригласил к себе в картину «Когда цветут жарки» режиссер Виктор Зайдин, где были заняты Венгер, Тюкин, Егунов и другие. Забавно, но в фильм вошла песня на стихи Марка Сергеева, к которой я на гитаре подобрал аккорды, а в газете написали, что я – молодой композитор. Потом был фильм «Солнечный ветер», где играли известные артисты: Попов, Ургант, Еременко, а в иркутских эпизодах были заняты: Уральская, Алексеева, Ширшов и я. Теперь, когда друзья меня спрашивают: у тебя юбилей? Я отвечаю: да, сто лет как я не снимаюсь в кино (смеется).

 

 

– Конечно, у меня свое амплуа – я комедийный острохарактерный артист и Гамлета мне не сыграть. Да это и не нужно! Самое главное, как сказала великая актриса Раневская: не играть на сцене, а жить.