Будь в курсе
событий театра

«В театре могут случаться великие моменты…»

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати


Интервью опубликовано в журнале «Байкальский свадебный салон», №48. Весна, 2013



К героям моего интервью  любовь пришла внезапно,  когда её не ждали, не готовились, причём тогда, когда они  оба были не свободны. Пришла не сразу, а как бы подкрадывалась исподволь, постепенно, втягивая их в эту воронку чувств, ну а уж потом накрыла их обоих с головой, как огромная штормовая волна, из которой выбраться было невозможно, став  настоящим «стихийным бедствием».

Впрочем, этого бедствия они хотели сами, их сердца  откровенно притягивали друг друга, а глаза выдавали.  Слишком это сильное чувство, любовь,  чтобы с ней бороться. А надо ли?
Мои герои шли разными дорогами, но, как оказалось, шли  навстречу друг другу.

Как приходит любовь? И как её удержать и сохранить навсегда?  Этот неизбежный вопрос встаёт перед каждым, кто любит и любим. Ведь первая страсть уходит и начинаются испытания буднями.
Обо всём этом, а также о жизни, о сегодняшнем дне, о своей профессии, о театре, о деньгах, о неравнодушии, о таланте, о доброте, которой становится всё меньше и меньше, о практичности и рациональности, размышляют ведущие актёры драматического театра им. Н.П.Охлопкова, для многих зрителей ставшие любимыми, звёзды охлопковской сцены, харизматичный  и обаятельный Степан Догадин, кстати, недавно получивший звание Заслуженного артиста РФ, и его жена, талантливая актриса и умная, красивая женщина  Марина Елина.

Зрители пишут им письма, кто-то признаётся в любви, кто-то вполне серьёзно просит совета и помощи в той или иной бытовой ситуации, серьёзно полагая, что если актёр играет знающего, солидного  человека на сцене, к примеру, адвоката, управляющего, значит и в жизни он всё знает и во всех вопросах  разбирается.  Кто-то посвящает им стихи, кто-то просит о личной встрече… В общем, всё как всегда. Жизнь артистов, а особенно кумиров, всегда полна ярких и необычных ситуаций, встреч, обстоятельств и, конечно, работы. Работы ежедневной, порой изнуряющей, трудной, но такой необходимой людям.

Ведь, чёрт побери, как радостно выходить на сцену, когда ты знаешь, что сидит где-то в десятом ряду обыкновенный зритель, он купил билет на твой спектакль и он пришёл смотреть именно тебя, принёс цветы, ты ему нужен, и от твоей сегодняшней игры зависит с каким настроением он уйдёт домой, что унесёт в душе, захочется ли ему, выйдя из театра,  посмотреть на звёздное небо и улыбнуться…

(Чтобы не терять время, мы начали беседу со Степаном, не дожидаясь Марину, которая задерживалась на репетиции и должна была присоединиться к разговору чуть позже.)

- Жизнь идёт, меняется мир и меняемся мы. Ты это ощущаешь?

Это невозможно не ощущать. На разных этапах жизни по-разному смотришь на жизнь, на профессию. Человек меняется с годами, от этого не уйдёшь никуда. Причём меняются связи с обстоятельствами: политическими, экономическими, жизненными и т.д. Мы живём в открытом мире, не в скиту, как отшельники. Поэтому, мы меняемся и не всегда в лучшую сторону. Это я про себя… С каждым годом старше, здоровье уже не то…

- Ну, тебя-то это никак не коснулось…

Это только видимость здоровья (смеётся). Мировоззрение и мироощущение становится иным. Возможно, оно ещё позитивно, во всяком случае, по отношению к театру. Мы понимаем,  что профессия актера нужна и театр людям нужен,  но если мы раньше были готовы в театре дневать и ночевать, нас было просто отсюда не выгнать, то сейчас ты избирателен, хочется обдуманных действий и меньше суеты.

Я сейчас вспоминаю одну недавно виденную передачу о группе когда–то очень популярной,  «Маски-шоу». Может кто-то помнит?  Им исполнилось бы 20 лет. Сколько юмора, шуток,  смеха  и позитива они несли. И не просто глупые и пошлые шутки у них были, как сейчас во многих юмористических программах – просто смех ради смеха, а со смыслом. Они смеялись  как-то по-доброму, над всем отрицательным в нашей жизни: над глупостью, безответственностью чиновников, разгильдяйством в армии, беспросветной тупостью некоторых руководителей, очковтирательством и прочим. И как блистательно они это делали, как талантливо!

Тогда, в 90-ые, они были невероятно популярны. Они были первыми, таких программ на ТВ не было. Но, к сожалению, группа  распалась, они не захотели прогибаться, не приняли законов того времени, ушли из этого дикого шоу-бизнеса. Другие времена наступали, пришли другие кумиры, а этих вытеснили с экрана.

И вот я вижу – сидит перед камерой их руководитель, основатель группы,  прекрасный актёр, Георгий Делиев, рядом – Владимир Комаров, один из великолепных актёров его труппы и у них – потухшие лица. Сейчас их клоунские маски уже никому не нужны, появилось много других масок и клоунов, растиражированных, гораздо менее талантливых, которые откровенно на этом зарабатывают, безбожно повторяя один другого, отупляя, оболванивая зрителя.  Делиев этого не захотел делать, ушёл в сторону, добровольно не захотел вписаться в его контекст и остался не у дел. Я считаю, это честно. Сегодня он служит пономарём в церкви. С другой стороны, когда человек никому не нужен – это страшно, он стареет ещё быстрей.

А  кому-то,  наоборот, подфартило,  и он с годами стал более «матёрым», уверенным, уважаемым всеми, сумел извлечь из этого времени по максимуму… Кто-то теряет, кто-то находит… Закономерность.

 - Мы с тобой как-то говорили, года три назад, что учась в театральном училище ты играл  Зилова в «Утиной охоте». И ты тогда обмолвился, что вот сейчас, по прошествии почти двух  десятков  лет работы на сцене, ты бы уже совсем иначе  сыграл Зилова.

А пройдёт ещё столько же, и опять я что-то пересмотрю и подумаю, что  сыграл бы  по-другому, а может уже вообще его  играть бы не стал.  С годами приходит осмысление, и на многое смотришь иначе.

- А есть всё-таки  желание сыграть Зилова?

Тут всё зависит от мотивации, и какой будет  режиссёр, и что он захочет сказать  этой пьесой и заденет ли это меня? Иной раз приходит молодой мальчик-режиссер и говорит: «Я бы хотел в вашем театре «Утиную охоту» поставить, самоутвердиться». Боюсь, что тут нам было бы не по пути.

- Вы отталкиваетесь от личности режиссера, от его позиции в подходе к  пьесе?

Конечно! Если приходит режиссёр, он первое, что должен сделать, это влюбить артиста в материал, я не только о вампиловской пьесе говорю. Он должен заразить своей идеей, концепцией, тем, что он хочет рассказать  и поведать миру.  

- С Рустемом Фесаком, поставившим «Женитьбу», у вас сложился подобный альянс? Он сумел увлечь?

Он предложил довольно нестандартное решение спектакля. Если Гоголя всегда представляли только как сатирика, высмеивающего и насмехающегося  над человеческими пороками, то он предложил  совсем другое. Подколесин и Кочкарёв  не противоборствуют. Они друзья. Нам было хорошо существовать внутри такого решения.  Комплексы и проблемы Подколесина не дают ему  из своего мира сделать хотя бы шаг навстречу своему счастью. Ведь вот она, его суженая, его счастье. И она к нему потянулась, но…  Он сбегает в самый ответственный момент, как поступает почти всякий русский человек – против собственного счастья. Бежит от него, чтобы потом страдать.

- В какой драматургии может ярче раскрыться актёр – в современной или в классике?

Не имеет значения. Как говорили старые артисты, если есть в пьесе слова про маму, родину и любовь, значит можно в ней играть легко и непринуждённо. Главное, чтобы материал грел.

- В каких пьесах вам более всего  хотелось бы играть?

В пьесах, где речь идёт о самопожертвовании, когда человек поступает красиво. Сейчас всё больше человечность уходит из нашей жизни и из пьес уходит. Жаль. Наверное, и современную пьесу трудно найти, и мы их не играем, потому что там всё плохо, одни уроды кругом. Включаешь телевизор - и оттуда  тоже льётся на тебя вся эта гадость… И подумаешь, да что же это такое?  Мы  им всё про добро да про добро, а где оно?! Его всё меньше и меньше! А всё больше каких-то педофилов, аферистов, мошенников,  обманывающих несчастных пенсионеров  и прочей нечисти.
 
- И всё равно театр должен нести в мир гармонию, хоть он его и не изменит, не переделает.
 


А я вот всё-таки думаю, что хоть не изменит, не переделает, но влиять он на него может и очень серьёзно. Вот почему. Конкретный случай привожу. Одна девочка написала мне письмо. Она была тогда на грани самоубийства, вынашивала эту мысль. Что-то дома у неё было не ладно, большие проблемы в семье, в школе. Она не видела выхода, попала в полный тупик. Как там что случилось, не знаю, но эта девочка попала в театр, на спектакль. Увидела моего персонажа в спектакле «Вино, мышьяк и старые кружева». Мой персонаж чем-то её зацепил, отвлёк от чёрных мыслей, что -то смог в ней сдвинуть… Потом она ещё раз пришла  и что-то у нас  посмотрела. А после села и написала письмо о том, что театр на неё повлиял,  заставил что-то в себе пересмотреть, в людях,  и что ей захотелось жить дальше.

- Теперь можно сказать, что ты жизнь прожил не зря…
Не иронизируй. Я серьёзно говорю, что театр может что-то менять в судьбе людей, может. Особенно большие артисты… В  данном случае я не о себе …

Когда в человеке какой-то переворот происходит, он же говорит потом о своём состоянии,  что будто в церкви побывал, очищение какое-то своеобразное происходит. Вот о «Последнем сроке» именно так зрители и говорят. Если даже два-три человека из зала испытали такое чувство, это великолепно. Может потом человек забудет, суета мирская его закрутит, но всё равно, если он даже просто подумает, что-то внутри него щёлкнет, что-то с ним произойдёт, это хорошо.  А уж если  он что-то решится предпринять всвязи с увиденным спектаклем, поступки какие-то свои пересмотреть или просто матери позвонить, миссия театра выполнена!

Я всегда относился к театру как к храму именно из-за этого очищения. Не всякий спектакль и не всякий артист это ощущение может дать, но такие великие моменты случаются. Я иногда вспоминаю  одну замечательную притчу.  Бродил как-то по земле Клоун и случайно забрёл в церковь. Что делать, как вести себя, не знает, молитвы никогда ни одной не читал. Подошёл к иконе, долго смотрел, Святой будто пронзал его глазами и заглядывал вглубь души. И клоуну  хорошо стало,  душа его отогрелась. И решил он отблагодарить Святого тем, что умел делать, т.е. пожонглировать, показать своё искусство. Он достал  из карманов свои шарики и очень ловко и весело  начал их подбрасывать. По-другому он не умел сказать о своих чувствах. Он только умел хорошо  делать то, чему научился в жизни, но вокруг люди зашикали, начали ругать и выставлять его за дверь. Недоумевая и огорчась, он ушёл, а над его головой вдруг ровным и тихим светом засиял нимб.  Но клоун его не видел. Иначе бы он очень удивился и, может быть, даже  испугался. Ведь он не считал себя каким-то избранным, он был простым, маленьким добрым клоуном и любил смешить людей.  А нимб, чем дальше он уходил, тем всё ярче светился над его головой.

- Сейчас из жизни всё больше уходят такие понятия, как человечность, милосердие, доброта…

Да,  уходят. Я это чувствую.  И это очень важные понятия. И воспринимаешь это ещё больнее. Мы живём в своём театральном мире несколько закрытыми в нём. И когда выходишь из него,  видишь, насколько он безобразен. Много стало в жизни равнодушия. Лежит человек на дороге, к нему никто не подойдёт, все проходят мимо. Люди перестали откликаться на чужую боль.  Но и их понять можно. Их много обманывать стали,  и они перестали реагировать, начиная от государства  до частных случаев мошенничества. Аферистов развелось, видимо-невидимо и чувствуют они себя безнаказанно, потому что законы вроде есть, но они не работают. Мир стал другим. Этой зимой идём, лежит на дороге мужчина, а мороз под -30. Незадолго до этого матч хоккейный прошёл на стадионе. Я потормошил его, приподнять попытался, а вдруг человеку просто плохо стало… Но вижу, пьяный. Всё же растолкали его кое-как, он встал, пошёл…

- А ведь вам, возможно, в эту минуту его мать или жена мысленно «спасибо» сказали. Вы не дали человеку погибнуть, а останься он на таком морозе ещё немного лежать…

Думаю, что домой бы уже не вернулся…

- Русский театр всегда был кафедрой, храмом, университетом, к которому прислушивались, шли за советом,  даже сверяли свою жизнь с теми героями, которых видели на сцене…  

Не знаю, как насчет кафедры, но я согласен с теми режиссерами, которые говорят: «Я не знаю, чему учить». Театр и не обязан учить. Театр  задаёт вопросы, а зрители должны думать, отвечать на них, размышлять. Хотя я уверен, что просветительскую роль театр, конечно, несёт: как себя вести, как нужно любить, каким нужно быть. Зритель видит в спектакле, как Ромео прикасается к Джульетте, их касание так трепетно, так чисто и это хочется повторять. Разве на их отношения нельзя смотреть и любоваться? Где это увидеть? В театре! А насчёт кафедры, то ею, я считаю, должна быть  семья и школа.  По большей части всё закладывается в семье.

- А к Марине у вас как появилось первое чувство? Когда?

Это не была первая любовь. Мы  встретились, как партнеры по сцене, в спектакле «Лаф стори». Она мне совсем не понравилась, ни внешне, не по характеру. И точно так же я не понравился ей.  Но как-то постепенно я начал её открывать, какие-то её черты, проявления характера, которые не разглядел сразу. И такое постижение, открытие друг друга продолжалось пять лет. Потом постепенно Марине захотелось вдруг сидеть за кулисами и смотреть мои сцены, т.е. как я работаю. И в театре уже знали, что если нет Елиной в гримёрке, значит сидит за кулисами и смотрит Догадина.  А мне почему-то вдруг захотелось иногда в её гримёрке посидеть, чаю выпить, просто побыть рядом возле неё и ощутить какую-то приятность внутри, тепло от того, что она рядом.

Помните, как Баталов говорил в фильме «Москва слезам не верит»про женщину, которую полюбил: «тянет меня к ней, и всё!». Причём чувства свои мы не могли тогда  обнаружить,  хранили их в тайне, ведь она была чужой женой, и я был не свободен.  У неё был ребёнок и у меня тоже. Но мы всё же постепенно смогли разрешить все эти трудные вопросы и в 2004 году оформили официально свои отношения.  

- А насколько трудно играть на одной сцене с женой?

Здесь момент обыкновенного ремесла. Труднее  бывает играть с человеком, к которому кроме антипатии и раздражения ты ничего не испытываешь, а играть нужно дружбу или даже любовь, поэтому скорее здесь есть определённые трудности, а работать с женой в одном спектакле, я считаю, не сложно, близкого человека понимаешь на уровне взгляда. И понимаешь, что она всегда найдёт нужное слово и поможет, если ты вдруг дал не ту реплику или ещё что-то забыл. Положительных моментов в такой совместной работе, я считаю, больше.

- По пути домой вы обсуждаете сыгранный спектакль?

Конечно! Ведь идёт определённый анализ. Даём советы друг другу. Марина прислушивается ко мне, а я к ней. Но я, по праву старшинства и бывалого артиста чему-то учу её, и постепенно разговор переходит на какие-то бытовые темы, к нашим детям и театр уходит на второй план. Мы ведь не небожители, как некоторые зрители считают, приходится решать самые насущные вопросы, которые волнуют всех обычных людей. Но вот иногда проснёшься среди ночи и проматываешь в голове, как киноплёнку, весь прошедший спектакль. Иногда Марина просыпается: «Чего не спишь?» - «Думаю». И начинаем вместе опять говорить о спектакле, о том, как он прошёл, какие эмоции были, что в нём появилось нового, а может, наоборот, что-то ушло, о его атмосфере, как на этот раз зрители реагировали и в каких сценах. И так бывает до утра проговоришь…

- А кто у вас по утрам готовит завтрак?

Завтраками  занимается Марина. Она это сделает и вкуснее и быстрее. Моя забота с утра  собаку выгулять,  младшую дочь в школу отвезти.

- А что в Маше есть такого, чего нет в других женщинах?

Во-первых, у неё очень хороший характер, что в женщине очень важно.  Мне повезло – у нее характер не стервозный. Я это ценю в женщинах. И ещё она человек покладистый. Мы и по гороскопу подходим друг другу. У меня – воздух, у неё – земля. Знаки сочетаемые. Правда, бывает она упрямой и упёртой, но только по делу и мне это тоже нравится. Вот если за что-то берётся, то обязательно доведёт до конца, на полпути не бросит, это очень важное качество в человеке, хорошо бы, чтоб  детям это передалось. В компьютере разбирается лучше меня. Я по гороскопу – Близнец, если какие-то трудности, сразу ищу окольные пути или бросаю. А она сядет и будет разбираться, пока не добьётся своего, пока не найдёт решения. Кроме уважения за это качество, ничего другого не скажешь. Молодец! Она человек очень добрый, тоже в женщине важное качество, очень порядочный, надёжный, преданный и верный. Когда мы с ней начали встречаться, я познакомил её с мамой. Она выбор одобрила и спросила, насколько серьёзны наши отношения. Я сказал: «Она мне подходит». На первый взгляд может показаться, что звучит слишком  упрощённо и не несёт  большого смысла, но  говоря так, я имею в виду весь объём тех добрых и многогранных качеств человека, которого любишь.

Впоследствии у Марины с мамой сложились очень хорошие отношения. И у меня с её родителями, тоже. Они живут в Ангарске. У неё ещё есть старший брат. Мы часто ездим к ним на дачу, в пригород Ангарска. У них там уютный домик, очень красивое место. Загружаем в машину всю нашу семью,  детей, всех наших животных: собаку-боксёра, кошку и попугая. И вот все они там по кустам  бегают на приволье, резвятся, наслаждаются. И только бедная тёща кричит, что «собака опять потоптала все её свежие посадки», но потом  всё нам прощает. Правда и собачка наша уже становится старше, умнеет и меньше безобразничает.

- А вы любите как-то баловать Машу?

Хотелось бы больше и чаще, но то средств не хватает, то возможностей, то времени, то  выдумки.

- Но цветы-то,  наверное, дарите?

Ну, это-то конечно. Одуваны, это как положено, это просто в обязательном порядке.

- А какие цветы она любит?

Любые. Но особенно уважает розы. А про одуваны я вам историю расскажу. Идём мы как-то со спектакля. Впереди двое  слегка пьяных  мужичков. Ведут культурную беседу: «Да ты не бойся»,
-  говорит один, - «не будет она ругаться, ну выпили, но мы же не просто так, мы же за встречу. Сейчас пойдём, купим твоей бабе одуванов, придёшь с цветами, сразу простит».

Мы тогда шли, смеялись. Теперь цветы так и называем – одуваны, оригинально звучит.

- А кто из вас в жизни практичней, рациональней?

Мы оба, к сожалению,  напрочь лишены этих качеств. Нет их у нас.  Вот иногда  хочется купить какую-то вещь, но можно и без неё  обойтись, сэкономить, но купить всё же хочется и думаешь: «Один раз живём, гулять так гулять!» Покупаю.  А  потом думаешь: А зачем?
Мы оба не практичны. Мы всё собираемся завести тетрадку расходов, записывать, учитывать, сколько тратим, но это всё пока только в планах. Может, со следующего месяца начнём…

 - Что для вас театр?

Это отдушина. В жизни всё сложно, нетерпимо, жёстко. Это отдушина и для нас, кто в нём работает и для зрителей. Театр – особый мир и вся наша жизнь протекает в нём. Мы – довольно закрытый мир. И когда приходится сталкиваться с реалиями жизни во всей их неприглядности и жёсткости, порой просто теряешься. И хочется, как страус, спрятать голову в песок, т.е. уйти побыстрее  в свой мир, закрыться.

Зрители же  приходят из одной реальности и спасаются  в другой, уйдя из этого мира на полтора-два часа. Поэтому театр – это отдушина, и для нас и для зрителя,  мир иллюзии, где можно вообразить себя и таким и другим, оказаться в одной эпохе и в другой, помечтать, расслабиться, дать волю эмоциям, чувствам, а где-то и слезу пустить.  В театре тебя поймут…

- А кто из вас более сумасшедший родитель?

Вообще в сумасшествие при воспитании мы стараемся не впадать. Воспитываем детей в рамках нормы: что-то можно, что-то нельзя. Не сюсюкаем до тошноты, но и не обделяем детей заботой, любовью.

- Вы оба водите машину. Кто из вас первым сдал на права и сел за руль?

Марина  в какой-то степени была моим учителем. Она на два месяца раньше меня сдала на права и была уже для меня авторитетом.  Но она всё равно водит хуже меня (смеётся).

(В разговор вступает пришедшая с репетиции Марина).

Просто есть нормальные женщины, которым уже за тридцать и у которых есть семья,  дети, а значит и ответственность. Они не лихачат и не самоутверждаются на дороге. Я вожу машину  аккуратно. Я человек не конфликтный и в жизни, и на дороге. Я лучше потихонечку, не торопясь, всех пропущу, но доберусь.

- Что такое  любовь?

Степан: Я выше уже говорил: «тянет и всё!» А если ещё шире говорить, то когда: ум, душа, уважение и любовь сходятся в одной женщине - это любовь. А ещё есть прекрасное слово – самопожертвование. Ради любимого человека, не задумываясь, можно пожертвовать всем.

Марина: Я без него очень скучаю. Когда у нас родилась Настя, а Стёпе вскоре пришлось уехать на гастроли,  у меня тогда сразу молоко пропало.

Степан: А я когда на гастроли без Марины уезжаю, а тем более, если гастроли на море, то грущу, что я здесь один и не могу ей всю эту красоту показать.

- Есть мнение, что  сыгранные роли  как-то влияют на актёра?

Степан: А почему нет? Я думаю, что любой поступок человеческий влияет на него, также, как и  хорошая роль на актёра. Вот я играю в «Последнем сроке» Михаила и по роли прошу у матери прощения, и сам думаю, что надо своей матери позвонить, поговорить надо. Матери приятно будет, ведь сын-то я далеко не идеальный. Невольно эта роль распутинского героя что-то  оставляет во мне, подталкивает к поступку. Это же тоже влияние. И ощущение вины Михаила перед матерью, оно переходит и к актёру.

Марина: Конечно, это зависит от драматургии, насколько она сильна, убедительна, искренна. Что плохого, если хороший образ что-то в тебе доброе оставляет.

Степан: В то же время,  играя человека подлого, мерзавца, погрязшего в грехах, невольно и на себя часть их принимаешь, просто даже автоматически, роль-то через себя пропускаешь. Поэтому чиститься надо почаще духовно, снимать с себя эти грехи, в том числе и в церкви.

(На этих словах в гримёрку постучались и вызвали Степана по срочному делу. Извинившись, он ушёл, поэтому заканчивать интервью пришлось с Мариной.)

- А в каком возрасте пришло осознание, что ты хочешь стать актрисой?

Когда я училась в 4-ом классе.  Как-то я шла по улице, ворошила ногой опавшие листья, размышляла про себя  и в какой-то момент  твёрдо решила, что буду только актрисой, а иначе просто не жить… В пятом  начала ходить в театральный кружок и желание моё уже никогда не менялось. Я шла к этой профессии осознанно и целенаправленно. И теперь, работая  актрисой почти  двадцать  лет, я ни на миг не усомнилась в выбранном пути. Когда была молодой, просто рвалась в театр, дня не могла прожить без него, родила сына и уже через два месяца вышла на работу. Сейчас, как это и должно быть, стала более степенной, спокойной, но театр люблю всё так же. Люблю сам запах театра, его воздух, люблю выходить на сцену своего театра. Работаю честно, не халтуря.  Даже в небольших эпизодических ролях выкладываюсь на полную катушку, потому что люблю свою работу, а если любишь, нельзя солгать даже в малом.  Конечно, есть и какая-то неудовлетворённость тем, что не всё, что хотелось бы, сыграно, а время уходит и что-то уже не сыграть никогда. Но это любой актёр вам скажет, всегда есть в этом смысле неудовлетворённость. Мы, актёры, люди жадные до работы, нам всегда мало.  У каждого актёра есть роль, которую он не сыграл…

Ближайший спектакль с участием засл. арт. России Степаном Догадиным и арт. Мариной Елиной  «Ужин по-французски» смотрите 04 мая на Основной сцене театра.

 

Фото Анатолия Бызова


Интервью провела Лора Тирон
 

30.04.2013