Театр имеет сложную природу. С одной стороны, зритель на спектакле порой ощущает, что на него буквально снизошло откровение, он присутствует при таинстве рождения эмоции, чувства, ощущения. С другой стороны, за этим таинством стоит  большая работа – порой грубая физическая, а порой – тонкая интеллектуальная. В теории, сидя в зрительном зале и наблюдая движение луча и причудливое перемещение декораций со стороны, каждый может восхититься соединением технологии и искусства. Но как совмещаются эти два плана в реальности…
 

Главным медиатором между эфемерным и материальным, разумеется, является человек. И, наверное, чтобы эффективно управлять цехами и мастерскими и при этом полнокровно участвовать в создании прекрасного, нужно иметь голову менеджера и сердце актера. В случае Анатолия Стрельцова, который не раз и не два становился героем всевозможных публикаций, актерское сердце усилено еще и актерским образованием и работой в российских театрах, отстоящих друг от друга на тысячи километров. Анатолий Андреевич весело рассказывает: «Когда мне предложили переехать из Ярославля в Иркутск, мне не хватало рук, чтобы достать на карте от одного города до другого…» Живя и работая с людьми разного климата и оттого во многом разной ментальности, человек, пожалуй, учится жить, понимать, любить. Многих из тех, кто работал с Анатолием Андреевичем в Таганроге, Новочеркасске, Архангельске или Ярославле, он вспоминает с любовью, теплотой и искрами, которые с годами яркости не утратили.
 

– В Архангельске я познакомился с великим писателем Федором Абрамовым, – говорит Стрельцов.
 

– Это который «Пряслины»? – неказисто уточняю я.
 

Он улыбается и кивает. И тут же рассказывает о том, как ставили кусок из этих самых «Пряслиных». И тоже как будто вчера. Стрельцов говорит, что не верит в режиссеров, не имеющих актерского опыта, не пропустивших через себя ток перевоплощения. И директору театра без этого никак. Позволив себе немного сентиментально погрузиться в прошлое за чашкой чая в своем кабинете, а потом, как говорила в «Служебном романе» любимая актриса Стрельцова Алиса Фрейндлих, «нужно идти руководить…» Кстати, Анатолий Андреевич называет этот фильм «Сослуживцами» – по названию пьесы.
 

Мы встретились с Анатолием Андреевичем в момент подготовки к фестивалю театра и кино «В кругу семьи»: у входа в театр монтировали оформление. Готовясь к фотосъемке, мы зашли в зрительный зал, погруженный в полную темноту. Но стоило директору «включить директора», тут же включился и свет…
 

– Как мы помним из истории театрального движения, изначально театр был лишь прокатной площадкой для трупп из других городов, где один антрепренер со своим репертуаром мог сменяться другим. Когда же театр стал механизмом «полного цикла»?
 

– Первоначально театр совмещал в себе лишь две ипостаси – это театр как искусство и театр как здание, памятник архитектуры. Но в 30-х гг. прошлого века прошло стационирование театральных площадок и возникла третья ипостась – театр производства.
 

– Вы имеете в виду производство спектаклей?
 

– Да. А производство включает в себя не только репетиции с артистами, но и изготовление декораций, костюмов, бутафории, реквизита. Есть много теорий по этому поводу, но я считаю, что театр – это, прежде всего, семья. Поэтому у нас и существуют такие семейные радости, как тренажерный зал, бассейн и даже маленькая турецкая банька, оборудованные в пристрое к театру во время реконструкции. Ведь хочется, чтобы семья была здорова! Мы собираемся на дни рождения и другие торжества, когда у кого-то из нас беда, то мы всегда стараемся помочь. В доме, где живет семья, нужно создать уют и добрые отношения.
 

– А у театра есть душа?
 

– Однозначно! В каждой ипостаси есть душа. Мы делали спектакль «Дядя Ваня», который потом возили в Японию. Так вот там у нас были окна: плачущие окна, по которым, как слезы, струилась вода… Вот такой мы создали образ. И когда я иду по зданию нашего театра и вижу, что что-то не так, мне кажется, что ему плохо, грустно, оно плачет, оно тоже живое! О первой ипостаси театра – искусство, даже отдельно говорить не стоит. Какое может быть искусство без души?!
 

– Искусство без души – да. А вот производство…
 

– Как оно может быть без души?! Без нее даже программку не сделать! В любой мелочи наша душа просит, чтобы вашей душе стало приятно. А как может монтировщик без души поставить спектакль? Артисту ведь будет плохо! Я не совсем фаталист, но мне кажется, что всякие добрые душевные начинания перерастают в глобальное хорошее. Не зря Шекспир сказал фразу: «Не прочно то, что строят на крови. Чужая смерть для жизни не спасенье». Если перефразировать, то прочно то, что на любви, и это для человека выход, радость. Великие религиозные постулаты говорят о том, что нужно любить ближнего, даже если он враг тебе. Бог – это любовь, и нужно, чтобы жизнь была ею наполнена. Когда мы говорим про душу, мы подразумеваем любовь.