Будь в курсе
событий театра

Театральное солнце: о современном театре размышляет Александр Булдаков

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати

Около пятидесяти лет он отдал иркутской сцене.
 

О театре в сегодняшнем контексте беседуем с режиссером, педагогом, заслуженным артистом России, недавно отметившим свой семидесятипятилетний юбилей. У Александра Вампилова есть замечательный рассказ о рождении театра «Солнце в аистовом гнезде». Александр Булдаков рассказывает свою историю о том, как зажигается и за счет чего горит «театральное солнце».
 

«Дурочка» против депрессии
 

– Я рос в большой семье – младший из троих сыновей. Братья намного старше и не очень мной занимались, а родители были уже в возрасте. Конечно, меня любили, но в основном я проводил время сам по себе. Родители были далеки от гуманитарной сферы, но любили читать, литературы дома было много. Мать мне рассказывала, что я очень любил играть один в комнате, а научившись рано читать, с книгой не расставался. Жил фантазиями, воображение уносило из маленькой комнатки в выдуманные миры. Наверное, с этого все и началось. Сначала мы в классе сделали цирковое представление. Были настоящие фокусы – лихо закрутили! Мамы сшили костюмы. Подключили и отцов – они смастерили нам сундук, в который залезала девочка-первоклассница, а потом исчезала. В восьмом классе мы сделали постановку по рассказам Чехова «Хамелеон», «Толстый и тонкий». Я помню, как увлекательно было придумывать спектакль.
 

…Театральное действо, притяжение сцены были решающими всегда. Окончив Свердловское театральное училище, молодой актер отправился в Иркутск – по приглашению режиссера Бориса Преображенского. Первое впечатление от города оказалось таким мрачным, что захотелось немедленно сесть в поезд и вернуться на Урал.
 

– Осенний день, моросящий дождь, все вокруг серое, – вспоминает Булдаков. – Когда увидел общежитие на Грязнова, где предстояло жить, понял, что там надо ставить Достоевского. И за два дня впал в полную депрессию. И вот иду в театр и попадаю на удивительный спектакль – «Дурочка» по Лопе де Веге. Меня захватило происходящее. Такие мощь и радость шли от сцены, и актеры восхитительные – праздник театра! Я сразу влюбился в труппу, в Иркутский ТЮЗ и понял, что никуда отсюда не уеду. Прикипел к городу через театр – а театр был очень интересный… Потом закончились дожди, и я увидел, что такого голубого неба, такого солнца, как в Иркутске, нигде нет.
 

Происшествие или все-таки чудо?
 

– При любой выбранной форме художественного существования на сцене должен оставаться Человек, который создает эмоциональную связь со зрительным залом. В этом общая цель, объединяющая режиссера, актера, художника, композитора. В этом специфика, непреложное условие театрального искусства. Когда актеров используют как марионеток, стирая в них личность, и они становятся инструментами в руках изобретательного режиссера, мне это становится просто неинтересно. Ведь сколько бы ни было ролей, каждую играешь в первую очередь про себя. Профессия требует исповедальности. Происходящее с моим персонажем мне как человеку должно быть важным.
 

…Начало семидесятых годов прошлого века. В актовый зал госуниверситета не протолкнуться: идет премьера спектакля студенческой студии «Происшествие, которого никто не заметил» по повести Александра Володина. Сюжет повести, напоминающий сказку, в постановке Булдакова приобрел большую поэтичность. Зрители приходили на спектакль по нескольку раз, а слово «происшествие» в названии быстро заменили на «чудо».
 

– Я очень рано понял, что театр – это жесткая организация, – продолжает Александр Булдаков. – Пока ты нужен, востребован, тебя замечают. Бывает так, что сегодня ты активно репетируешь, но завтра, в своей следующей работе, режиссер тебя не видит. А желание играть у тебя остается… Мне всегда интересно было что-то делать самому. В 1974 году я начал работать на ФОПе ИГУ. Было два коллектива – один студенческий театр, где собрались историки и филологи, другой – поэтический, в котором объединились физики. Конечно, чтобы случился спектакль, нужна команда. Любительский театр отличается от профессионального не только уровнем подготовки, но еще и тем, что люди собираются вместе потому, что им очень интересно друг с другом. Мы были почти ровесники. Студийцы дружили, влюблялись, несколько пар поженились. В любительском театре не столь важно, как человек сыграет на сцене, важно и ценно то, как он проявит себя, что познает, пройдя путь к постановке, к спектаклю.
 

В любительском театре я себя свободнее чувствовал как режиссер-постановщик. Во втором спектакле, «Американский блюз», мы играли три одноактные пьесы – Сарьяна, Уильямса и Флетчера. На одной сцене существовало три места действия, параллельно развивались три событийные линии. Тогда я еще не знал, что подобное решение свойственно симультанному театру. Для нас это был увлекательный эксперимент.
 

…В девяностые со своим курсом в театральном училище Булдаков поставил пьесу Людмилы Разумовской «Домой», мрачную, действие которой словно подсмотрено на улицах города – тогда там было полно брошенных подростков. Студенческий спектакль начинался с фотогалереи портретов маленьких бродяжек. Под каждым портретом кратко изложена история человека. Так участники спектакля помогали зрителям заглянуть, а то и войти в жизнь людей, обитающих в подвалах, на чердаках, в канализационных люках. Актеры и сами заглянули туда, в реальности познакомившись с беспризорниками. В итоге зрители не могли сдержать слез, когда по сюжету погибали четверо персонажей. Но спектакль все-таки оставлял надежду, в конце звучала светлая, очищающая нота.
 

– Современная драматургия демонстрирует жесткие ситуации. Нельзя не говорить о молодежных проблемах, не замечать темных грубых сторон времени. Но убежден: если всю чернуху показывать с точки зрения фиксации – без света в конце тоннеля, без желания все исправить, без сопереживания людям, то лучше и не браться. А если с сочувствием делается материал, с болью, то такие спектакли нужны. 
 

Условия безусловного существования
 

Кто-то посчитал, что за годы преподавания в Иркутском театральном училище Александр Булдаков воспитал около 180 артистов, а это, на минуточку, численность актерского состава трех крупных театров.
 

– Мой педагогический стаж – сорок лет. И сегодня я прихожу к выводу, что профессиональным навыкам научить можно, потратив время, приложив усилия. У меня и в любительском театре было много ребят, которые затем стали актерами, режиссерами. Но главное не в профессиональных навыках. Главное – воспитание личности. Я очень консервативен в плане педагогики. Считаю, что надо давать то, чему меня учили: школу, в которую я верю, которую исповедую – школу психологического переживания, заложенную в системе Станиславского.
 

При этом без эксперимента творчество невозможно. Но в условном театре необходимо безусловное существование «по-человечески». Столичная пресса часто шумит о модных режиссерах, которым не нужна история, неважен сюжет. А мне скучно на таких спектаклях. Мне хочется диалога, мне нужно узнавать человека. Хотя вообще-то в современном театре немало интересного, молодые режиссеры придумывают поразительные, смелые формы. Мне, например, очень любопытно наблюдать, как осмысливаются время и пространство на оперной сцене. Но насколько бы далеко ни уходило внешнее оформление спектакля от традиционных решений, в опере все равно поют, там остается музыка – незыблемая классическая основа.
 

Русский театр вслед за русской литературой исследует человеческую жизнь по вертикали, заставляет думать о жизни, о смерти, о высоких категориях. Я убежден, что это главное свойство нашего театра. И обучение, становление актера должно идти на таком материале, который дает возможность глубоких трагедийных переживаний и размышлений о человеческой жизни.
 

Позиция многих современных режиссеров – быть безотносительным к теме, быть только передатчиками. Зачем мне передатчик? А где театр, где личность художника? Они так или иначе все равно интерпретируют: ведь невозможно произносить текст и не выражать отношения к нему. Кстати, классику чаще всего такие режиссеры не берут, поскольку сильный автор «отомстит» за искажения, подобных примеров немало.
 

Общаясь со студентами, накапливаешь много совершенно новых, порой неожиданных реакций на окружающее. И говорить хочется о настоящем, о том, что сейчас трогает. Для этого ничуть не устарели ни Володин, ни Вампилов. С Володиным, кстати, у меня связана особенная история. Его повести и сценарии меня притягивали, и вдруг повезло – открылись его стихи. Они не публиковались тогда, но Ксения Владимировна Грушвицкая (режиссер) привезла перепечатанные страницы из Ленинграда. Мы собирались в ее комнате в общежитии с Володей Гуркиным (он в то время работал артистом ТЮЗа) и ночи напролет говорили о театре, о драматургии, читали стихи. Несколько стихотворений я включил в спектакль.
 

Я бы Пушкина поставил. А в последнее время размышляю о «Мещанах» Горького. Удивительно современная пьеса.
 

…Его служба театру приближается к пятидесятилетней отметке. Несмотря на увлеченность режиссурой и преподаванием в театральном училище, актерская профессия для Александра Анатольевича не стала менее привлекательной. Он по-прежнему активно занят в спектаклях на сцене Иркутского академического драматического театра, которой отдано уже тридцать лет. В юбилейный вечер зрители встретились с ним в трагикомедии «Земля Эльзы», поставленной учеником Булдакова режиссером Дмитрием Акимовым, который сейчас возглавляет Томский ТЮЗ.

Фото: 
Анатолий Бызов
Автор: 
Ольга Соболева
02.06.2021