Будь в курсе
событий театра

Степан Догадин: Сейчас я бы совсем иначе сыграл Зилова…

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати

С актером театра Охлопкова Степаном Догадиным мне хотелось встретиться и побеседовать давно.

И вот наш диалог состоялся. Передо мной – обаятельный, талантливый, востребованный актер и просто интересный человек. В его послужном списке Эдмонд из шекспировского «Короля Лира» и Илья Ильич Быков из «Касатки» А.Н. Толстого, господин N из спектакля «Наш господин Чичиков» и чекист Халявченко из спектакля «Колчак», чеховский доктор Астров из «Дяди Вани», отец из «Первой любви» И.С. Тургенева и кавалер Рипафратта из «Хозяйки гостиницы» Гольдони… Список далеко не полный, это только роли последних лет.

– Степан Федорович, вот вас уже и по отчеству зовут. А если вспомнить, как все начиналось…

– А начиналось все с того, что по окончании школы у меня не было выбора. Моя учительница географии Полина Сергеевна Домина, в душе актриса, взяла меня за руку и отвела в Иркутское театральное училище. Сопротивляться было бесполезно, она чувствовала во мне талант и вселяла уверенность и надежду, что все у меня получится. Причем она занималась со мной шесть лет – до десятого класса – художественным словом. Она видела во мне актерские задатки, прививала любовь к слову. Способствовал этому, помогал и мой классный руководитель Валерий Александрович Александров. Эти люди стояли в начале моего творческого пути, верили в меня. Я не мог их подвести. В училище я поступил сразу и довольно легко. Уроки не прошли даром. В 1991 году, окончив училище, получил много предложений о работе. Меня звали в Кострому, в Петропавловск-Камчатский, Алма-Ату, Смоленск, но я остался в Иркутске. Во-первых, люблю этот город, очень люблю. Во-вторых, решил поработать три года и понять, а точно ли я своим делом занимаюсь, «мое» это или нет? Сомнения были: вдруг что-то не заладится в профессии, вдруг я в ней не буду тем, кем хочу быть, потому что если быть в этой профессии, то только лучшим.. Проработав в театре Охлопкова три года, не понял, т.е. сомнения по-прежнему оставались, хотя все внешне шло хорошо. Я много играл, органично вошел в труппу театра. Сейчас, по прошествии шестнадцати лет, все равно остаются сомнения. Другое дело, что есть ощущение профессии, ремесла, приобретенных навыков, опыта, но вот то, что ты овладел профессией досконально… Чем больше работаешь, тем больше понимаешь, что ты ничего еще не знаешь. Это парадокс, это тайна, и чем больше углубляешься в нее, тем большие глубины ты постигаешь. Иногда играешь роль и сам для себя понимаешь, что сегодня что-то не то, не дотягиваешь, текст еле проговариваешь, внутренне ругаешь себя и клянешь за бездарность. Но подходит режиссер и ободряюще благодарит за сегодняшний спектакль. Оказывается, он доволен моей работой и тем, как тонко я сегодня играл, какие верные и точные интонации нашел! А иной раз работаешь на пределе сил и возможностей, выкладываешься по полной, ан нет, все не туда и все не то. Этот парадокс профессии всегда повергает меня в недоумение. Но все равно прихожу к мысли, что играть надо только с удовольствием, получая от этого настоящий кайф.

– А как закрепить уже найденные краски, настроение, это ощущение?

– Спектакль – дело живое. Он всегда разный, не повторяющийся, его невозможно, как кино, закрепить на пленку. Выполняя одну и ту же задачу, эмоционально ты уже по-другому будешь настроен. Это как музыкальный инструмент: сегодня он звучит так, завтра чуть иначе. Почему я люблю играть «Дядю Ваню»? Потому что он выстроен на каких-то душев-ных вещах, тончайших нюансах переживаний, элементах импровизации. И когда я сам от роли получаю удовольствие, то и зрители это почувствуют и получат положительный заряд эмоций. Удовольствие и кураж! Я иногда читаю на форуме сайта драмтеатра кое-какие пожелания в свой адрес, в адрес других наших спектаклей. Пожелания хорошие, приятные. Зрители благодарят за мои роли. Причем пишут люди, которые помнят меня молодым, начавшим работать после училища, сравнивают с сегодняшним. Есть такие театралы, которые не пропускают ни одной премьеры, ревностно относятся ко всему, над чем я работаю. Это приятно, это дает силы и ощущение того, что все не зря, что театр нужен людям, необходим, что каждый вечер наполняется его зрительный зал и незнакомые люди объединяются и живут одной общей жизнью.

Как-то я пригласил знакомого, который никогда не ходил в театр. И он был так увлечен, так заинтересован, что-то его так «зацепило», что он с жаром изъявил желание пойти вновь. Это очень радует. Какая-то живая эмоция пробилась вдруг в нем, что-то открылось под воздействием увиденного. И это главное в искусстве театра, в воздействии его на человека. Если удается у зрителя что-то разворошить в душе, если уходят в раздумьях, кто-то с улыбкой на лице, кто-то унося свои думы глубоко в сердце, значит, театр в этот вечер выполнил свою задачу. Значит, этот театр живой, и людям в нем интересно.

– А если бы все-таки в вашей жизни не случился театр, то чем бы еще могли заниматься?

– Кстати, совсем недавно об этом же я разговаривал со своей старшей дочерью. Когда-то я хотел быть адвокатом, следователем, а мама хотела, чтобы я был хирургом. В принципе, мне и сейчас все это нравится, но одной жизни не хватает, чтобы проявить себя и в этих профессиях. Поэтому живешь и стараешься совершенствоваться в избранном пути. Сейчас вот думаю, что совсем иначе бы играл Зилова в «Утиной охоте», Стэнли из «Трамвая «Желание»… Да многое бы уже играл иначе.

– Какие качества вы больше всего цените в режиссере?

– Их много, но лично для меня самой ценной является фантазия, которую я ставлю наравне с талантом, и еще умение увлечь, заразить идеей. И я бы мог в этой связи, коль мы перешли к этой профессии, сказать о конкретном режиссере, с которым работаю сегодня. Это Геннадий Викторович Шапошников. Человек он очень талантливый и при этом работоспособный. Без труда «голый» талант быстро выдыхается и чахнет. А у него огромная энергия, к которой прикладывается ежедневный труд, усилия, воля, работа по самосовершенствованию, поиски все новых и новых форм, средств, своего стиля. Он не останавливается на достигнутом, все время стремится вперед. Мне это импонирует, мне это близко и меня это потрясает. На его репетициях потрясающая атмосфера, он дает возможность актеру пробовать, искать. Он предлагает какое-то новое решение, и ты вдруг удивляешься его простоте и думаешь: ну как же я сам этого не увидел, не додумался, не нашел, и начинаешь пробовать в этом направлении…

– Как вы относитесь к современной драматургии, хотелось ли поработать в какой-то из пьес современного автора?

– Современные пьесы не люблю, потому что там, кроме самоутверждения автора и циничного смакования каких-то низменных человеческих пороков и страстей, да еще нецензурных слов, ничего нет. Наши классики, обличая каких-то своих отрицательных, даже падших героев, все равно их любили, сострадали, а современные авторы еще больше втаптывают их в грязь, делая их циниками, дебилами, поясняя это тем, что они показывают героев такими, какие они в жизни. А если в жизни кругом грязь, криминал и никакого просвета, это и есть правда. А помните, у Чехова, в «Чайке»: «Искусство – это как должно быть, а не как есть».

– А со своим доктором Астровым вы не полемизируете, вы согласны с его мировоззрением, его взглядом на жизнь?

– Мне он близок и понятен. Я принимаю и его ситуацию, и его жизненные установки, поэтому, может быть, и работа над этой ролью шла внутренне легко, спокойно, радостно, с удовольствием.

– Человек в жизни не может быть абсолютно свободен, это понятно, но насколько он может быть свободен внутренне?

– Я увлекаюсь восточными философскими эзотерическими течениями, они мне интересны. Я тоже задавал себе этот вопрос. Свободен человек может быть тогда, когда в нем живет гармония. Свобода – это гармония мира, это равновесие сил: добра и зла. И в человеке так же. Если в нем есть гармония, в нем уравновешены светлые и темные стороны. Человек всю жизнь в поисках себя, своего места в жизни, своего предназначения на земле и того, что каждому человеку в этой жизни выпало исполнить…

Автор: 
Лора Тирон
16.05.2007