С Евгением Солонинкиным я беседую в его уютной гримерке, которую он делит вместе с заслуженными артистами Яковом Вороновым и Игорем Чирвой. На стенах фотографии, дипломы различных конкурсов, картины, на гримировочных столах удобно размещаются подаренные поклонниками игрушки, сувениры и прочие мелочи, которые всегда вносят тепло и уют.

- Женя, ты помнишь свое первое театральное впечатление?

- Кажется, в классе четвертом-пятом я впервые увидел настоящий профессиональный театр. Это был Канский драматический, он приезжал к нам, в поселок Филимоново, в Красноярском крае с выездным спектаклем «Восемь любящих женщин». Сейчас смутно помню сюжет и вообще, что там с кем происходило, тем более что и спектакль-то далеко не детский, но вот то ощущение, что я вижу на сцене, а не в телевизоре живых артистов, вижу, как они ходят, говорят, уходят и приходят из-за кулис, выражение их лиц, смех, улыбки, костюмы, декорации, - все это запало в детскую душу.

А вскоре мы с мальчишками уже сами ставили спектакль «Про отважного мальчика». А чуть позже, классе в восьмом, уже замахнулись на более серьезную драматургию, решили ставить «Робин Гуда», где, естественно, у меня была главная роль. Работали с увлечением, сами шили костюмы, что-то клеили, доспехи там разные, выстругивали и выпиливали мечи, стрелы, луки. Забавно все было. Мы верили в этих героев, которых играли, и сам процесс доставлял удовольствие. Тогда по экранам широко прошел фильм «Стрелы Робин Гуда», видимо, он и повлиял на выбор материала. Герой был близок нам по духу, он боролся за справедливость, был честным и бесстрашным, и нам хотелось быть такими же.

— После школы ты уже твердо знал, что будешь поступать в театральный?

- Не совсем. Еще мне хотелось стать океанологом. Меня с детства манила вода, глубина... Но жизнь распорядилась по-своему. Я закончил Иркутское театральное училище, о котором храню самые добрые воспоминания, два года поработал во Фрунзе, где были хорошие роли. И город интересный, и режиссер известный - Владислав Пази, но что-то тянуло в Сибирь, в Иркутск, к Байкалу.

— Какими были твои первые впечатления от коллектива, как тебя приняли?

- Хорошо приняли! Город мне был знаком - я же здесь учился, и охлопковский театр тоже, мы студентами часто бегали сюда на спектакли, а на некоторые по нескольку раз, если нравились. Например, на «Ромео и Джульетту» с Сашей Ильиным. Как он играл Ромео! Очень тонко, пронзительно, замечательный был спектакль, до сих пор его помню. Еще запомнилась «Дорогая Елена Сергеевна» Петрушевской, этот спектакль был совсем иным и по форме, и по стилистике, а по теме так просто страшный какой-то. Актеры в нем работали мощно, остро, жестко.

— Получается, в охлопковском театре ты уже восемнадцать лет. А как ты считаешь, усиливается со временем влияние театра на зри-теля или ослабевает?

- Думаю, усиливается. Если взять 90-е годы - то все старались выжить, и людям было не до искусства. А сейчас, когда картина изменилась, как-то нормализовалась экономика, люди стали жить лучше, они опять ощутили потребность в духовной пище. Вы посмотрите на наш театр: билетов не достать, каждый спектакль - полные залы! Зачем-то им это нужно. Их никто не гонит сюда, сами приходят!

Зрители соскучились по душевному теплу, по заинтересованному разговору. Каждый вечер здесь разные люди, с разными мыслями, мечтами, каждый со своим шлейфом жизненных ситуаций. И вот начинается спектакль. Постепенно люди начинают погружаться в мир этих героев, в их жизнь, в их время, сопереживать им. И каждый, уходя, унесет с собой кусочек той жизни, которую для них сыграли артисты, унесет теплоту, свет и любовь, которую мы вкладываем в спектакль. И это уже немало.

— Но принято считать, что любая творческая среда — трудная, в ней непросто существовать. Что ты можешь сказать по поводу актерской зависти? Есть она в тебе?

- Лично я могу завидовать только белой завистью, черной во мне нет. Я радуюсь за Степу Догадина, как он играет Михаила в «Последнем сроке», играет по-мужски основательно, глубоко, с большим чувством. Он по-своему любит мать, и только он, на мой взгляд, из всех ее детей заслу-живает большого уважения. Степа играет простого деревенского мужика, от сохи, от земли, корнями вросшего в эту землю, он не знает нежных слов, зато правдив и честен по совести. Вообще, когда видишь хороший спектакль, ты завидуешь всем, кто в нем занят, и жалеешь, что тебя в нем нет, что не поработал с этим режиссером, не участвовал в процессе работы.

— У вас со Степаном Догадиным в спектакле «Ромео и Джульетта» сложился удивительно красивый музыкальный дуэт. Красивые и сильные голоса, которые так дополняют друг друга, не перекрывая один другого, а, напротив, подчеркивая красоту и мощь каждого. Вы исполняете партию отцов, ты — Монтекки, он — Капулетти. Это один из лучших и самых красивых музыкальных номеров спектакля, настоящий гимн отцовской любви. Некоторые зрители не могут сдержать слезы, так проникновенно вы это исполняете. Как работали над этим номером?

- Да как работали, обычно. Мы ведь со Степаном давно поем вместе. Научились чувствовать голос друг друга. Ты ведь знаешь, у нас есть большая песенная программа, мы много выступаем с ней. А что касается спектакля, то ведь текста у нас там немного, поэтому постарались все чувства вложить в песню, обнажив всю остроту проблемы отцов и подрастающих детей, всю ее пронзительность, проникновенность, всю отцовскую боль, радость и горе, счастье и любовь, всю остроту темы повзрослевших детей, вылетающих из-под родительского крова в самостоятельную жизнь.

— А когда к тебе пришло понимание того, что ты выбрал верную дорогу, что занимаешься именно тем, для чего предназначен? Мы ведь в жизни все задаем себе вопрос, тем ли я делом занимаюсь...

- Конечно, я размышлял на эту тему, и не раз. И думаю, что в этой профессии я не случайный человек, выбор сделан правильный. Хотя понимание серьезности, глубины, школы, всего того, что вбирает в себя профессия актера, пришло не сразу, а только год-два назад. Даже не знаю, что послужило толчком, но меня в один прекрасный день осенила мысль, что все, что я делаю, нужно людям, это не бесполезный труд, что профессия моя, может быть, одна из самых нужных и важных.

Я могу напрямую выходить к зрителю и говорить с ним на темы, которые волнуют и меня, и его, но говорить своеобразно, конечно, - языком театра. Моя мама с детства определила для меня ценности, которым я следую в жизни: никогда и ни при каких обстоятельствах не терять совесть и достоинство, никогда не делать подлости. Оставаться при любых обстоятельствах самим собой. Вот так я и стараюсь жить, в полной гармонии с миром.

Лора Тирон, специально для «Байкальских вестей».
Евгений Солонинкин родился в 1964 году. Окончил Иркутское театральное училище и по распределению работал во Фрунзе в Русском драматическом театре. С 1990 года – актер Иркутского академического драматического театра. Лауреат пушкинского фестиваля «Жив талант, бессмертен гений» - за роли, сыгранные в спектакле «Капитанская дочка» (1999 год).