Будь в курсе
событий театра

Спектакль о России

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати

Зрители театра, которым близок афоризм «Классик всегда современен», с чувством полного удовлетворения ушли после просмотра спектакля Иркутского академического драматического театра им. Охлопкова «Не так? живём, как хочется!»

Удержавшись от экскурсов в историю пьесы «Не было не гроша, да вдруг алтын» великого русского драматурга Александра Островского (мне с моим классическим филологическим образование это даётся с трудом), поговорим здесь о форме спектакля и о размышлениях, которые он пробуждает. Хотя этот Спектакль, безусловно, достоин обсуждения со всех возможных позиций.

Современный драматический театр становится всё более и более синтетическим видом искусства. Он использует не только родившиеся внутри него музыку, декорации, пластику, положенные по рангу, а также заимствованные у ближайших родственников танец и вокал (у музыкального театра) и кукол (у театра кукольного). Кроме названного этот спектакль привлекает внешние по отношению к театру виды искусства: графику и ассоциации из кино и литературы. Ассоциации анимационного кино присутствуют в программке, которая, осуществляя первый контакт со спектаклем, с успехом решает все необходимые задачи. Эта программка-либретто выполнена в виде буклета (рисунки МариАли, компьютерная вёрстка А.В. Сизова, художник-рекламист В.А. Гринталь — большое спасибо всем!) и несёт достаточный объём информации не только в текстовой части, но и в иллюстративной.*

Очень желательно её рассмотреть, прочесть и рассматривать столько времени, сколько понадобится для переживания впечатлений от спектакля! Программка наполнена иронией, юмором, сатирой и сарказмом. Она побуждает к размышлениям и помогает вписать театральное действо в окружающую действительность России, в её Новейшую криминальную историю, её вульгарно-бытовую философию и кичевато-блатноватую культуру.

И «P.S.» на последней странице лучше прочесть, когда положено — после всего, не торопясь с выводами. И тогда вспомнится, что искусство — это форма общественного сознания, что каждая эпоха рождает свои, присущие и понятные ей формы. И не останется лишних вопросов к постановщику Геннадию Шапошникову о его концепции Островского.

Эта концепция России, думается, изначально принадлежит самому гению русской драматургии, хотя изобразительная часть спектакля характеризует совсем другую эпоху. Спектакль о России, нравственно-психологические и внутренне-политические проблемы которой более чем через 130 лет вновь возвратились (а может, и не уходили даже на это непродолжительное время?). Это не удивляет: диалектика не изобретена марксизмом, а является сущностью развития жизни, хоть во Вселенной, хоть на Земле, хоть в одной отдельно взятой стране. Что же касается сугубо театральных форм, то и интермедии и клоунада призваны теми же законами диалектики форм комедии в театральном искусстве.

Как и положено в спектакле о России — в её народе нет второстепенных людей — в нём нет второстепенных персонажей. Геннадию Шапошникову удалось так поставить задачу перед каждым, так высвободить его и её ресурсы, что ярко, выпукло и максимально комично поданы все, без исключений, уже не говоря о выделяющихся работах кукольных героев спектакля: Птицы и Рыбы. Предлагаемая реминисценция из мультипликационного фильма оказывается особенно кстати, когда зритель спектакля (посетитель России) лихорадочно пытается найти место происходящего в известной ему виртуальности или реальности.

Виртуальность места действия (сценография Александра Плинта) подчёркнута повальной «клифтово-ватничной» модой (костюмы МариАли), отступления от которой строго оправданы задачами некоторых персонажей.

Такой фон даёт возможность в первой же картине увидеть обобщение. Абстракция влечёт за собой абсурд, который неумолимо нарастает, несмотря на очень точную, психологически и пластически, реалистическую работу артистов.

Ими нельзя не восторгаться! Домна Евсигневна (нар. арт. РФ Наталия Королёва) и Фетинья Мироновна (засл. арт РФ Татьяна Двинская) в своём пустопорожнем диалоге проявляют такие женские типы, такую яму жестокой курячьей бабьей жизни, что только диву даёшься. Тигрий Львович Лютов (засл. арт. РФ Владимир Орехов) — этакий бесстрастный представитель порядка с двойным дном, и очень напоминает кого-то знакомого (надзирателя Очумелова или инспектора ДПС). С равнодушным и одновременно бессмысленным смирением происходит передача бумажек (денег) из рук всех присутствующих в его руки, а в некоторых случаях и обратно.

Великовозрастный младенец Елеся (арт. Степан Догадин), пожалуй, единственный среди хоровода жертв абсурда, пытается делать что-то осмысленно человеческое в заданном пространстве: ловить рыбу и мечтать о море. Наверное, поэтому его устами глаголет истина в виде немногословной народной мудрости — пословиц, сказанных к месту и не к месту, но всегда акцентированных, создающих второй слой своим далеко и широко идущим смыслом. Лариса (арт. Милена Гурова) с её элементарными потребностями для включения в эту жизнь — вполне подходящая ему пара.

Евгений Солонинкин в роли Петровича для меня, честно говоря, стал открытием. Простоватая, вроде бы, роль, а ведь какая российская бездна! До дна ли опустошён этот человек жизнью? — остаётся вопросом.

Именно он приоткрывает зрителям путь к Михею Михеевичу Крутицкому. Заслуженный артист РФАлександр Булдаков — безусловный центр мира спектакля. Главной движущей силой этого мира порождены внутренний конфликт и бездна образа Михея. Закон денег превратил этот персонаж в абсолютное следствие полного и окончательного абсурда.

Отвратительные с точки зрения нормального человека монологи представлены артистом с глубокой любовью к персонажу, с горьким сожалением об этом загубленном законом денег человеке. Тонкая и проникновенная эстетика «танца с шинелью», его мягко-умудрённная пластика так «раскладывает» перед зрителем Михея Михеевича

Крутицкого, что уж и презирать-то его не хочется. Что ж, такова сила Волшебных Вещей, среди которых и деньги, с каждым они что-то да совершают... Александром Булдаковым, наверное, остался бы доволен и Александр Николаевич Островский: наверное, он любил этот персонаж и страдал за него, раз написал пьесу о его проблеме.

Татьяне Фроловой удалось представить жену Михея Михеевича Анну Тихоновну единственным человеком, который достоин просто человеческого участия. Анна прожила жизнь, как смогла, и тот ум, который ею нажит в результате, наименее подвержен действию абсурда только потому, что исключительно по стечению обстоятельств не тронут основным законом. Анна Тихоновна имеет в достоинствах максимальную степень смирения, и ведь оно-то и толкает её на подлость.

Всего лишь другое проявление того же закона, временная модификация — «сладкая парочка» Настя и Модест Григорьевич. Анастасия Шинкаренко и Артем Довгополый изысканно саркастичны по отношению к своим персонажам. Прямолинейной пластикой и своеобразием интонирования они придают наиболее соответствующий своим ролям «частушечный» ритм, и с этим спектаклем они ещё больше открыли зрителям своё артистическое дарование. Образ Истукария Лупыча Епишкина — это настоящее откровение. Трудно что-либо добавить к полному имени персонажа при оценке работы заслуженного артиста РФ Николая Дубакова. Мне кажется (хочется даже написать: «Смею вас уверить»), что это лучший из Истукариев во все обозримые нашими современниками времена — его надо видеть, чтобы судить об этом.

В виртуальной реальности спектакля подразумеваются как бы два мира. Верхний мир — тот, в котором происходит действие, обособлен от нижнего и соединяется с ним водным путём (через канализационный колодец). Снова подключаются кинематографические и литературные ассоциации (фэнтэзи). Покупатель девичьей красы Разновесов появляется из нижнего мира. Он изображён лауреатом гос. премии народным артистом РФ Виталием

Венгером в самом комическом виде при использовании комически прямолинейных атрибутов. Клоунада — главный прием для решения этой роли. Уместна ли она в театре — вопрос риторический, поскольку театр — он разный, и в нём всему находится место. А комедия — исконно низкий жанр, для которого традиционны такие «площадные» приёмы.

Русалки и черти (так можно назвать участников интермедий и танцев) доставили мне лично очень большое удовольствие. На их плечи лёг главный груз по превращению комедии о России ХIХ века в комедию о России века ХХI. Поэтому каждый из них значим, каждого из них можно отметить как самого-самого... В целом здесь, в этом спектакле, ясно заметен успех не отдельных личностей, а театрального коллектива. Коллектива, где значим каждый, где без вклада самого незаметного участника — будь то изготовитель мягкой декорации, монтировщик сцены или гримёр-постижёр (я не без удовольствия прочла имена всех! всего огромного списка исполнителей проекта!) — не получится явления Спектакля.

Конечно, эмоционально опираясь на традиции постановки комедии в русском театре, который, наверное, в связи с загадочной задумчивостью славянской души зачастую превращал философию комедии в драму, а то и трагедию (можно вспомнить оставшееся в истории недовольство А.П. Чехова), — трудно воспринимать Этот Спектакль. Привычка задумываться в процессе восприятия театрального текста очень мешает. Мешала и мне. Если просто расслабиться и получать удовольствие (ведь, ей-богу, есть от чего его получить!), а задуматься лишь в конце, когда наш собеседник Спектакль уже высказался — то комедия обретёт положенную ей философию и задумчивая славянская душа останется довольна.

Максимально потрясает в финале мысль: в этой стране никто ничего не делает — как же она живёт? Не так? Живёт, как хочется! Этот последний абсурд вызывает приступ гомерического смеха, чувство облегчения от суеты и сложности жизни и восторга...

*Примечание. Театральная программка принципиально представляет собой некую отдельную позицию (пресупп зицию, выражаясь языком теории коммуникации). Эта предваряющая позиция может действовать двояко. Она может быть нейтральна по отношению к предстоящему спектаклю: оглашать его название, имена исполнителей проекта, а также обобщённо представлять лицо данного театра (как это имеет место, например, в программках ИМТ). А может иметь и более значительную функциональную нагрузку: настраивать на специфическую форму театрального текста до начала его непосредственного восприятия, подтверждать и углублять эмоционально-эстетический контакт зрителя со спектаклем в антракте, направлять размышления, корректировать впечатление и понимание идеи спектакля после его завершения (как это имеет место в рассматриваемом здесь случае).

Автор: 
Анастасия ИВАНОВА
26.04.2005