Будь в курсе
событий театра

Счастливый жребий

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати
Есть в каждом театре, в каждой отдельной труппе, столичной и провинциальной, артисты, не заявленные на главные роли, не претендующие на записные титанические образы. Это безотказные служители Мельпомены, готовые работать и во втором, и в третьем ряду, и в небольшом эпизоде. Работать так искренно и самозабвенно, что зритель запоминает их навсегда, даже с одного выхода, порой с одной правдиво сказанной фразы, а бывает — и с лихо отыгранной бессловесной пантомимы. Таких мастеров «негероического» амплуа недаром узнают и любят театралы, ценят и берегут умные режиссеры, жалуют товарищи по цеху. Эти артисты на сцене никогда не «продают себя», жертвуя на алтарь постановки все свои силы, весь опыт и весь отмеренный Богом талант.
 
Заводской парнишка
 
В Иркутском театре драмы с 1986 года служит Анатолий Лацвиев, хорошо знакомый иркутской публике еще прежде, по запоминающимся работам на сцене ТЮЗа. 16 ноября актер отметил 70-летие. В юбилейный вечер, как и в любой другой, Анатолий Яковлевич вышел на сцену. Его ждала маленькая роль в большом эпическом полотне «Прощание с Матёрой». Маленькая, но важная в ансамблевом звучании спектакля. Как и любая другая в его несольном репертуаре. В этот вечер артист пришел в гримерку задолго до первого звонка, чтобы подготовиться к встрече со зрителем, настроиться на своего персонажа, собраться для выхода на сцену. Будет волноваться. Как всегда, от вечера к вечеру, год за годом — без малого полвека своей театральной биографии. 
 
Совсем недавно видела его в «Елизавете Бам» по тексту Даниила Хармса. Лацвиев-Нищий вышел на площадку всего на пару минут. Успел озвучить, с неожиданным достоинством, потребность в подаянии: «Копеечку… БЫ…». Сделался отчаянно «веселым» объектом буффонадного избиения. Судорожно упал, расстрелянный палачами. И объявил с поклоном: «На этом моя роль окончена: меня убили». Недолго Нищий «танцевал». Но как остро и выпукло, как емко и метафорично. Как жестко, плакатно окрашена судьба собирательного героя — жертвы подвалов ЧК. Как многозначительна сама мимолетность его появления и моментальность ничем не обоснованной расправы. В джазовой партитуре абсурдистского спектакля это было, несомненно, соло, короткое, но пронзительное, исполненное истинным виртуозом.
 
Анатолий Лацвиев родился и вырос в Новосибирске. Родители его трудились на аффинажном (золотообрабатывающем) заводе, эвакуированном сюда в 1941 году из Москвы. Дед, репрессированный и сосланный в Сибирь перед войной, этот завод охранял. О том, за что дед впал в немилость к советской власти, в семье не говорили, внук знал только, что мамин отец — бывший кадровый военный в офицерском звании, возможно из «бывших». Однажды, когда парнишке было лет шесть, вместе с другими детьми заводчан Толика по случаю Нового года привели в ТЮЗ на «Красную Шапочку». Зачарованный мир за рампой произвел на мальчика незабываемое впечатление.
 
Я увидел — зимой! — зеленый ковер травы, выросшей словно по волшебству, — вспоминает наш герой, — а там еще и гриб красовался, елки стояли, как живые! Хотелось разглядеть во всех подробностях, съесть глазами это невозможное чудо. Чудесный театральный свет, музыка, удивительная жизнь, которая творилась на сцене, — все меня повергло в счастливый шок. Я был захвачен с потрохами.
 
Та сказка ярко запечатлелась в сердце будущего лицедея. Хотя он долгие годы об этом не помышлял и жил с театром на большой дистанции. Старт биографии у парнишки был пролетарским. ПТУ, армия, станкостроительный завод. К счастью, он быстро понял, что в этой среде обитания не приживется. И пришел в театр. Сначала монтировщиком, а вскоре переучился на осветителя. Не нужно было много времени, чтобы «яд» театральной атмосферы проник во впечатлительную душу молодого технаря. 
 
Конечно, «зараза» эта вползла, — резюмирует Анатолий Яковлевич.А тут еще и случай подгадал: меня ввели в один спектакль. Не с ролью, упаси бог, какая там роль! АлебардУ дали подержать. Стой где поставили — вот вся твоя задача. Мы с товарищем потом с этой алебардОй еще в оперном театре подрабатывали. Три рубля за один «постой». Это богато: с девушкой можно было кофе выпить в Доме актера.
 
Немного погодя Лацвиева включили в другой спектакль, уже в танцевальный фрагмент. Он с малолетства хорошо двигался, вальсировать научила мама Зинаида Васильевна. Главный режиссер театра «Красный факел» Владимир Кузьмин заметил красивого и пластичного молодого человека, посоветовал поступить на актерский факультет. В Новосибирское театральное училище его не взяли, он поехал в Иркутск и был зачислен здесь на курс главного режиссера Иркутского ТЮЗа Льва Дмитриевича Титова. К нему же, к Титову, в труппу и пришел работать, получив актерский диплом. В Театре юного зрителя артист прослужил ни много ни мало двенадцать сезонов.
 
Сценический «негодяй»
 
— Самая положительная роль у меня была — ослик Симон в «Сокровище Бразилии» Машаду, — шутя признается наш собеседник. — Я переиграл всех негодяев, мерзавцев и отщепенцев, начиная Де Жюссаком — главой гвардейцев кардинала в «Трех мушкетерах» и заканчивая Шмарём из пьесы Валерия Аграновского «Остановите Малахова» — криминальным «покровителем» юного главного героя, которого он норовит превратить в настоящего бандита. Играл претенциозного приказчика Наркиса при купце-самодуре в комедии Островского «Горячее сердце». Это был мой любимый спектакль Льва Дмитриевича Титова. Там такая «банда» сыгралась мощная. Были заняты Валерий Елисеев, Владимир Абашев, Владислав Казименко, Владислав Стёпкин — очень талантливые артисты. Спектакль шел много сезонов, был любим иркутянами. Мы все с удовольствием его играли.
 
Анатолий Яковлевич всегда ценил в своей профессии это удивительное чувство исполнительского ансамбля, на котором держится хорошая постановка. Всегда точно и с радостью попадал в ритм «единого дыхания» всех участников театрального действа. Дорожил актерским братством. Вот почему так болезненно среагировал, когда с уходом Титова из ТЮЗа начала рассыпаться завидная команда его профессионалов. Один за другим ушли Виталий Зикора, Казименко, Стёпкин, а затем и Лацвиев. В 1986 году он перешел в труппу Иркутского драмтеатра имени Охлопкова, где, как он сам признается, за ним еще долго тянулся «шлейф тюзятины».
 
Меня вводили во все сказки. Сейчас у нас к Новому году готовят новую постановку «Василисы Прекрасной». А я в свое время столько играл в этой пьесе Кота — и не сосчитать! Сказочный багаж у меня будь здоров. И это для артиста, я считаю, совсем неплохо. Это крепкая, честная школа: детей не обманешь, с ними «кое-как» не пройдет. Я никогда не жаловался на «несерьезные» роли, и нежеланных ролей у меня не было. Назначил режиссер — значит, так Богу угодно. Что в нашем, актерском, деле где-то близко.
 
Юбиляр не лукавит. В театре знают, что он никогда не гонялся за ролями, не капризничал и не хандрил. И к любой актерской задаче относился предельно ответственно. В чем-чем, а в «спустярукавашности» не уличен за весь долгий сценический путь.
 
Мастер тонких нюансов
 
И как следствие, как заслуженная награда, роли, полновесные, знаковые, согретые драгоценным признанием зала, у него в актерской копилке есть. Самая долгожданная, возможно, — Лебедев в «Идиоте» Достоевского. Этот важный в структуре философского романа герой — сюжетный центр «шутовской» группы персонажей, олицетворяющих уродство бездуховности, потерю нравственного ядра, внутренней сердцевины. В инсценировке у театрального Лебедева отняты почти все ключевые для него эпизоды и монологи. И в помине нет толкований Апокалипсиса, которыми на досуге занимается ходатай по темным делам и угодник толстосумов. Ограниченный сценическим временем спектакль все это оставляет за кадром. Но опытный, вдумчивый артист из лимита отведенных ему «нот партитуры» создает яркие вариации на тему ложного юродства, цинизма и деромантизации высоких идеалов, которые и составляют суть смутной души Лебедева, измученного собственным мелкодушием и бесстыдством, мучительно тоскующего по безвозвратно утраченной чистоте.  
 
Любимая зрителями комедия положений «Он, она, окно» Рея Куни просто невозможна без филигранного комического минимализма и завидной гуттаперчевости артиста Лацвиева, который играет Тело — мнимого покойника, перетаскиваемого с места на место и выдаваемого за приболевшего родственника. Не забудет зритель и беззвучные слезы Ребе из «Поминальной молитвы» Григория Горина — одинокую фигуру в сакральном белом талесе с синими полосками, поникшую под вековой ношей многострадального народа. В считанных секундах этой мизансцены мы видим глубочайшего драматического актера.
 
В «Ретро» Александра Галина Анатолий Яковлевич играет гламурного подонка Леонида — самый отрицательный образ. За внешним лоском и «благими намерениями» прохиндея мы безошибочно распознаем ледяное сердце. «Нестатусный» тесть не вписывается в обстановку роскошного антиквариата, которой окружил себя высокопоставленный зять, а стало быть, старика нужно технично сбагрить, чтобы не диссонировал с престижным интерьером. Именно Леонид Лацвиева нагружает нехитрую бытовую комедию остротой серьезного нравственного конфликта, приглашает нас к ревизии собственных ценностей и отношений.
 
Мне удивительно импонирует работа юбиляра в хрестоматийной пьесе Островского «Волки и овцы». Очень немногословный, «антуражный» образ слуги Мурзавецкой Павлина Савельича удался артисту на славу. После гениального фильма Игоря Масленникова по детективам Конан Дойля невозможно представить Баскервиль-холл без колоритной фигуры дворецкого Бэрримора в исполнении Александра Адабашьяна. Вот так же захолустное помещичье гнездо теперь немыслимо для меня без величавого лакейства Павлина-Лацвиева. Чего стоят его плавные вышагивания, элегантные поклоны, его безупречная манера носить идеально пригнанную ливрею, а главное — невозмутимая физиономия с едва уловимой иронией по отношению к той «человеческой комедии», которая разворачивается у него на глазах. 
 
Нельзя не вспомнить и о водевильном персонаже Бату из лирической истории «Немного нежности» Альдо Николаи. Здесь мы видим любимого артиста карикатурно хромым, но шустрым, искрометным и озорным. Обитатель последнего приюта для стариков сам всеми силами старается праздновать оставшиеся дни и провоцирует на это своих соседей. Он даже помогает престарелому Ромео похитить почтенную Джульетту — и готов дать антраша по поводу удавшейся авантюры. Приятно видеть, с каким явным удовольствием ветеран охлопковской сцены играет эту клоунаду. На поклоне он непременно презентует публике танцевальное па, чтобы показать, что с ногами у него все в полном порядке.
 
Играть старика в этой комедии я к режиссеру практически напросился, — делится мой собеседник. - Геннадий Шапошников сомневался, что я смогу убедительно шаркать и хромать. Сомненья прочь! Я еще в ТЮЗе играл подагрического старика, когда мне и тридцати не было. Просто приседал на сдвинутые коленки — и весь фокус. Это я подглядел в «народе». Получалось и натурально, и смешно.
 
Счастье мастерства
 
Да, наш юбиляр молод, это не требует доказательств. Он в превосходной профессиональной форме. В самом расцвете творческих сил. Подытоживая прожитое, как и водится в дни больших годовщин, судьбой своей доволен. Главное, не промахнулся с выбором дела жизни. Не проглядел свое призвание. Он вырастил сына, крепко дружит с внуком-подростком. Обласкан в браке, повторном — и очень счастливом. Много и с радостью путешествует с любимой супругой.
 
В Анатолии, на своей семантической родине, имел удовольствие насладиться изумительным хореографическим искусством ансамбля «Огни Анатолии», — хвастает давний балетоман. — Отбил ладошки на «Лезгинке», с упоением просмотрел весь концерт, забыл про жару, потерял время. Какое счастье — видеть на сцене настоящее мастерство!
 
Тут с нашим героем нельзя не согласиться. Мы знаем это счастье. Мы рады благодарить за него и прославленных звезд мирового уровня, и своих родных  артистов-земляков. Среди которых всегда узнаваем и мил нашему зрительскому сердцу неувядаемый охлопковец Анатолий Лацвиев.
Фото: 
Анатолий Бызов
Автор: 
Марина Рыбак
20.11.2017