Будь в курсе
событий театра

Поющий, смеющийся, характерный... К творческому портрету Евгения Солонинкина

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати

Бывают люди, о которых говорят: "А, это тот, что поет?". Или: "Тот, который на гитаре играет? Знаю, знаю". Так вот, самой отличительной чертой артиста академического драматического театра имени Н.Охлопкова Евгения Солонинкина является даже не то, что он актер со своей достаточно ярко выраженной индивидуальностью, а то, что он -- поющий актер. Что ни говорите, а поющих артистов на драматической сцене не так уж много. А так проникновенно поющих... Так тонко понимающих то, о чем поется, -- да, таких немного.

Кто знает, может быть, и популярностью своей у зрителя он во многом обязан как раз этой грани своего дарования - умению петь, проникновенному голосу, ненавязчивой, но такой душевно тонкой манере исполнения.

Для актера у него есть многое - от выразительной внешней фактуры, высокого роста и мужественности до внутреннего артистизма, не лишенно-го способности к импровизации, и замечательного чувства юмора. Это делает его незаменимым и в некоторых ролях, и на театральных капустниках, в которых охлопковцы традиционно блистают (вспомните хотя бы уморительно комические экзерсисы Виталия Венгера и Виктора Егунова; той удачливой «троицы», которая как минимум трижды представляла театр на фестивале в Нижнем Новгороде, - Яков Воронов, Николай Дубаков и Владимир Орехов). И вот теперь рвется в бой новое поколение театральных юмористов – и здесь с Солонинкиным партнерствуют Игорь Чирва, Александр Братенков... Но мы возвращаемся к Евгению Солонинкину. Тому самому, который на последних гастролях коллектива в Японии, после того, как зрители Страны восходящего солнца увидели нашего «Дядю Ваню», был отмечен особым вниманием:

- Спектакль в Японии сократили, ведь у нас он идет три часа, и режиссер решил поставить в финале такую точку - песенную, она эмоциональнее, - рассказывает Евгений Солонинкин. - И я там пел романс из репертуара Малинина - «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала...». Ну вот, все закончилось, и вечером на официальной встрече ко мне подходит чиновник и через переводчицу объясняет, как ему понравился романс. Конечно, это и понятно - музыка иногда точнее «попадает» в настроение, создает атмосферу... Но как приятно было! Они вообще нация поющая, чувствуют песню... Очень эмоциональны, хотя на лицах у них никогда не прочтешь, радуется человек или грустит. У них все - внутри.

— Вам приходилось бывать на гастролях в разных городах — в Москве, Ростове, в Германию вы с театром выезжали... Понятно, что зритель везде разный... Но вот, скажем, Европа иначе вас воспринимает?

- В Европе зрители ногами топают, хлопают, свистят. Мы тоже этому поначалу удивлялись.

— Да они даже на симфонических концертах так себя ведут — у них так принято, народ эмоциональный и шумный. Но это как раз достаточно органично — ведь и артист во многом как ребенок, согласен? Сохраняет способность удивляться, свежесть восприятия...

-Да, конечно, и еще — доверчивость, наверное.

— Но мы как-то сразу заговорили о настоящем, а ведь артист не сразу становится артистом, даже если рождается с нужными задатка-ми. Ты кем мечтал стать в детстве? Как вообще попал в театральное?

- Школу я заканчивал в деревне Филимоново, Красноярского края, - где сгущенку делают. С детства занимался художественной самодеятельностью. Клуб у нас был по вечерам центром вселенной. Где-то с четвертого класса начал петь, играл в оркестре народных инструментов, увлекся бальными танцами... У нас это семейное - мама в хор ходила, солисткой была, она и сейчас петь любит. И вот в четвертом классе к нам приехал Канский драматический театр со спектаклем «Восемь любящих женщин». Так я впервые увидел живых артистов, и спектакль смотрел, буквально открывши рот.

И уже на следующий год мы ставили свой спектакль, а в шестом классе я собрал друзей перед Новым годом и поставил героическую драму «Робин Гуд», где сам играл главную роль. И мы с ребятами этим так увлеклись, с таким удовольствием этим занимались - делали костюмы, выстругивали мечи...

— Следуя логике, свое будущее ты определил уже тогда?

- Не совсем... В старших классах я очень хотел стать океанологом, поехать во Владивосток. Я очень воду люблю. Второй вариант, конечно, - театральное. В конце концов, судьба определила все.

— Каким же образом?

- Мы с мамой переехали жить в Иркутск. Я уже тогда знал, что здесь есть театральное. Был уже август, и я решил зайти узнать, какой конкурс на будущий год. Там меня сразу к директору, Александре Даниловне, та - к Семену Казимировскому, он был режиссер-педагог. Тот посмотрел на меня, поговорил, послушал, сказал: «Какая целина!» И тут же зачислил в группу. То есть я вообще экзаменов не сдавал. Взяли кандидатом, и через полгода я уже был студентом.

— А в каком смысле — целина?

- Ну во-первых, фактура была. И потом, я разговаривал говором своим, красноярским, а он отличается от правильной речи. (Солонинкин произносит фразу на какой-то тарабарщине - и мы смеемся. - Авт.) Но, наверное, и голос он почувствовал...

— А ты в училище сразу начал петь?

- Какое-то время я совсем не пел, голос ломался, и мне посоветовали умные люди, что нужно немножко помолчать, иначе испортишь. Запел снова только в армии, куда пошел, отучившись два курса в училище. Потом вернулся на третий курс и уже серьезно учился, серьезно занимался мастерством. Я к тому времени понял, что иметь склонности от природы - это одно, но надо и серьезно пахать. У меня по математике хорошо башка варила, я все олимпиады выигрывал, а в театральном мне надо было думать и работать. Есть люди, которые в профессию, как на коньках, вкатываются. Я, наверное, не из их числа.

— И все же музыкальные способности, которые у тебя очевидны, — как скоро они были востребованы в училище?

- Все наши вечеринки и праздники в училище — дни рождения и прочее - мы, восемь-десять парней, собирались и пели народные песни. Трех-четырехголосие. Все это еще в детстве вошло в мою природу. У меня гармоничный слух, подобрать второй, третий голос могу без труда. И в жизни это постоянно востребовано.

— С чувством юмора тоже надо родиться? Оно, конечно, оттачивается, но есть ведь люди прямолинейные, а есть... Вот я смотрю, как вы с ребятами капустники делаете...

- Капустники - это тоже работа, они сначала здесь рождаются, в голове. Когда сидим в гримерке и накидываем мысли разные - сами от хохоту катаемся.

— А тебе что больше нравится — серьезные спектакли играть или капустники?

- И то и то. По большому счету, серьезным быть надоедает. А еще очень хочется петь, дуэты создавать, когда играешь какой-то спектакль. Почему я уже который год мечтаю, чтобы мюзикл поставили? Попеть от души охота! Почему я получил областную премию за «Капитанскую дочку»? А я там ничего не делал, только ходил и пел. Я исполнял такой персонаж - Народ. Появлялся, общался, пел... Песня в моей жизни занимает очень большое место. Мне очень нравятся песни 70-х годов, я на них вырос. И предложил Степану Догадину самостоятельно сделать небольшой спектакль - песни 70-х о любви. Пытались соединить это в сюжетную линию, хотя это, скорее, программа получилась. Теперь мы с ним исполняем это на вечерах, на встречах, на корпоративных праздниках - как самостоятельную работу.

— Тебе часто дают не героев, а характерные роли. Такие — интереснее?

- Да, я даже в детских сказках такой: Леший в «Василисе», в «Дюймовочке» я маму Жабу играл, в «Аленьком цветочке» - Бабу-ягу. А герои что? Это по молодости хочется поклонниц, играть героев. У меня был такой спектакль «Лав стори», где главный герой - Оливер Бэри. Да, потом девушки внимание обращают... И цветы в финале достаются. Но здесь, в ролях характерных, - импровизация, острота, поиск. И опять же напакостить герою можно всласть (смеется). В Усть-Илимске мы как-то были, Степа Догадин играл Ивана в «Василисе», а я Лешего. И мы решили поменяться: я Ивана сыграл - там играть-то нечего, а он придумал образ, речевую характеристику...

— Ты, конечно, заревновал?

- Нет, он меня в той сказке все время борол, бил - а тут уж я на нем оторвался.

— В том же «Колчаке» у тебя — вполне колоритная роль.

- Там я один изображаю весь клан матросов. И мне интересно быть таким: у них анархия — мать порядка, вселенский бардак, все дозволено, все можно, теперь он - хозяин жизни, хотя сам не понимает, куда девать эту свободу...

— Новогодняя тема только что была актуальной... Морозить тебе, конечно, тоже приходилось? А что бы ты самому себе и всем пожелал?

- Всем - здоровья. И побольше удачи, наверное. Больше солнца, больше лета.

— Где бы еще мешок тот найти, где удача лежит... А ролей — каких?

- Ролей не стал бы просить. В этом есть элемент неожиданности: кого в тебе разглядит режиссер, кого даст сыграть? Может, сам ты будешь ходить и думать, что ты Гамлет, а получится... Нет, таких амбиций завышенных я в себе, слава богу, не ощущаю.

— А какой тип характера, какую натуру хотелось бы сыграть?

- Да кого угодно, только не честного какого-нибудь... Актеры обычно и в подлеце ищут что-то человеческое - вот это работа интересная. Ну не мо-жет быть человек сверхположительным, нужны разные краски!

— Чего ждешь в новом году?

- Чтобы люди были внимательнее и терпимее, умели прощать. Хотелось бы, чтобы страна устанавливалась... А впрочем, это же всем понятно - с себя надо начинать...

Автор: 
Любовь Сухаревская
10.01.2006