«Жизнь моя проста, как песня, – приходите на мои спектакли, там вся моя личность».
 

Мы встретились с Олегом Рэмовичем Пермяковым – заслуженным деятелем искусств России, театральным режиссёром из города Барнаула – накануне премьеры его спектакля «Закат» по произведению Исаака Бабеля в Иркутском академическом драматическом театре им. Н.П. Охлопкова.
 

Расскажите, пожалуйста, с чего начинался Ваш творческий путь? Чем Вас поманил театр?
 

Любовь к лицедейству у меня с детства. В школе я организовал свой театральный кружок (конечно, мы называли себя Театром). Одноклассники были моими первыми партнерами по актерскому делу. Я тогда не знал, что занимаюсь режиссурой, просто меня захватывал процесс динамичного творчества. А еще до школы я очень любил читать стихи – публичные выступления доставляли мне безумное удовольствие. Видимо, к актерству у меня природная склонность. Потом я учился в Новосибирском театральном училище, восемь лет работал актером на разных сценах. И один из театров запал мне в душу – это был иркутский ТЮЗ, в котором я проработал целый сезон, с 1972 по 1973. С тех пор я страстно влюблен в Иркутск. Позже, когда я уже стал режиссером и поездил по стране, меня вновь пригласили сюда, но уже в драматический театр. Сначала я ставил спектакль для Виктора Егунова – «Село Степанчиково и его обитатели», потом готовил постановку для потрясающего актера Виталия Венгера – «Поминальная молитва».

У нас есть Священное озеро Байкал, у вас Духи Алтайских гор, мы похожи в своем почитании Великого. А в творческом восприятии география важна?

Город формирует общую интеллектуальную атмосферу. Иркутск мудрее, умнее, одухотвореннее многих городов России. Только здесь могли родиться два писателя-гения: Распутин и Вампилов. Сама аура этого географического места невероятно заряжена на талантливость. Стоит в каком-нибудь другом регионе заговорить про Иркутск, и все сразу вспоминают озеро Байкал, декабристов, Мацуева, и никто не спросит, что это за город. А есть населённые пункты, о которых и сказать-то нечего. Алтай тоже богат знаковыми местами: Белокуриха, Катунь, мистическая гора Белуха. Если говорить о Барнауле, там есть свои интересные писатели, поэты, чудесные художники (Валерий Октябрь, например). Университеты: мединститут, институт культуры, педагогическая академия и другие – подпитывают интеллектуальную струну города. Но в силу того, что это аграрный край, там более приземлённые заботы, люди иначе настроены на литературно-художественное восприятие. Хотя и на Алтае появляются любопытные спектакли, на которые находится свой зритель.

Вы курируете режиссёрско-актёрский факультет Академии культуры и искусства. Расскажите, какая она – современная театральная молодежь?

Они абсолютно другие. В их возрасте мы были иными. Но так и должно быть. Очень многое изменилось в формах, а особенно в содержании. Современной молодежи в неограниченных объемах доступна любая информация. Они могут рассмотреть каждый театр мира. Могут увидеть, как и что играют актеры иных государств, не говоря уж о столичной сцене. Поэтому они мыслят шире. А еще они смелее, отчаяннее в чем-то – не стоит бояться этого слова, наглее. Даже в моменты робости у этого поколения есть внутренняя уверенность, что надо поступать так, а не иначе, без оглядки на учителей и родителей. Хотя не отрицаю, что и прислушиваться к советам старших умеют. Если говорить про моих учеников, то я ими очарован. Они учатся на актерско-режиссёрском факультете, но большинство выбирает актерский путь. Хочется верить, что они состоятся в профессии.
 

В одном из интервью Вы сказали, что сегодня пластика доминирует в европейском театральном пространстве: языком жестов, тела, спектакли создаются без текстов и имеют широкий резонанс. Как Вы относитесь к театральным экспериментам и как реагирует на них российский зритель?

За словом «эксперимент» стоит невероятно сложное информационное поле, которое называется экспериментальный спектакль. Он соткан из пластики, из иного течения сюжета, из самой пьесы – например, театр абсурда. Но не каждый город и не каждый зритель готов этот эксперимент воспринять. Если мы возьмем мегаполисы европейского уровня – Париж, Берлин, Будапешт – сама сцена, воздух, атмосфера предполагают там не просто поиск, а яростный, ажиотажный, экспериментальный путь каждого спектакля, на который обязательно найдется свой зритель. Но живущим в небольших российских городках «N» сложно перейти на другую систему считывания информации во время представления, особенно если провинциальный театр посещается слабо. Иркутску в этом отношении повезло. У драматического театра хорошо налажен контакт со зрителями. Каждый вечер на четырех сценах я вижу аншлаги. Только при таком раскладе здесь могли появиться «Другая сцена» – театр в подвале – и «Четвертая сцена» – студенческий театр. Здесь есть поле для экспериментов и зритель, который на них пойдет. К примеру, в 2012 году я поставил на «Другой сцене» зашифрованную пьесу-абсурд «Елизавета Бам» по невероятно сложному писателю Даниилу Хармсу. Зал был полон. Задача режиссера сделать все, чтобы у зрителя в голове не возникло слово «не понимаю», чтобы он получил удовольствие. Эксперимент отдельно от аудитории ставить бессмысленно. Зритель – это тот, ради кого мы существуем. Если он не понял, значит, мы его плохо подготовили.

Ваша жанровая палитра обширна, Вы ставили и классические постановки, и сказки, и пластическую фантазию, и современную драматургию. Вы нашли свой жанр или поиск не прекратится никогда?

Я влюблен в пьесу до беспредела, а иначе у меня бы ничего не получалось. Если говорить о жанре, мне близка трагикомедия: когда на сцене есть боль, которая выражается через некую комическую ситуацию. Так труднее, потому что на кладбище мы не можем позволить себе отплясывать гопака. Там есть ритуал прощания. Но остаться в этом ритуале не наигранно – очень трудно. Так же как остаться искренним на празднике: фальшивое веселье только вводит в уныние. Я за настоящие эмоции, которые идут из глубины человеческой сути.

Почему для нового спектакля Вы выбрали произведение Исаака Бабеля?

На мой взгляд, в политическом, семейном, человеческом плане пришло время Бабеля. Писателя, который для нашего государства был долгие годы закрыт. Если взглянуть на современные события через призму его ироничного взора, то становится не по себе, потому что они высвечиваются в ином качестве. Бабель – это та филигранная струна, которая, о чем бы он ни рассказывал, звучит неоднозначно. Ни «за» ни «против», ни «вверх» ни «вниз». Именно пьеса «Закат», которая ставилась очень мало, даёт ответы на многие вопросы, рассказывает зрителю о самом сокровенном, что есть у человека, – о течении его жизни. Ответ на вопрос: «Для чего?» стоит искать в своём сердце. Сквозь смех – и слезы.

Премьера спектакля состоится 26 марта на основной сцене Иркутского академического драматического театра им. Н.П. Охлопкова.

Фото: Анна Исламова