В рамках театрального проекта «Диалог: театр – вуз» актёры Иркутского драматического театра, занятые в спектакле «Холстомер», встретились со студентами японского отделения Института филологии, иностранных языков и медиакоммуникации ИГУ. Обсуждение этой необычной постановки со зрителями состоялось впервые.
 

Накануне студенты посмотрели историю лошади по кличке Холстомер. На встречу к ребятам приехали артистка Дарья Горбунова (исполнительница роли молодой Вязопурихи), заслуженный артист России Александр Братенков (исполнитель двух ролей – Доброго и Разлучника), артист Иван Алексеев (исполнитель роли Холстомера в юности и зрелости) и артист Иван Гущин (исполнитель роли Лебедя). Разговор получился эмоциональным и содержательным. Говорили об особенностях репетиционного процесса, специфике пластического спектакля, о том, как удалось артистам вжиться в роль животного, о судьбе людей и лошадей.
 

Юлия, студентка II курса: Когда смотрела ваш спектакль, первое время было тяжело влиться, так как спектакль без слов. Потом, спустя некоторое время, начинаешь понимать, что происходит. И стало очень интересно наблюдать и смотреть, что же будет дальше. А потом, спустя ещё некоторое время, я начала «слышать» диалоги. Спектакль был настолько живым, что слов не требовалось.
 

Анна, студентка III курса: Я скажу за весь третий курс. Много ребят ходило на спектакль. Большое вам спасибо. Мы когда вышли всей группой, мы не знали, что сказать. Это был культурный шок. У нас в Иркутске я такой постановки ещё не видела. Я прочувствовала всё. Я несколько раз плакала, боялась. Было много моментов, которые хотелось обсудить.
 

Преподаватель кафедры востоковедения и регионоведения АТР Дарья Мартьянова сравнила работу артиста и переводчика. Каждый актёр – немножко переводчик. По её мнению, в «Холстомере» задача ещё сложнее – артистам необходимо перевести литературное произведение на язык не просто сценический, а пластический.
 

Александр Братенков: Страшно было. Когда мы познакомились со спектаклями Сергея Землянского, которые он ставил ранее, мы думали, что эту планку мы никогда не возьмём. Но режиссёр в ходе репетиций дал нам понять, что важно не столько движение, сколько оправдать это движение. Даже, если ты хорошо танцуешь, но внутри ты мёртвый, то будет неинтересно. Это было страшно и ново. Мы не сталкивались с подобным опытом. Режиссёр смог нас вовлечь в этот процесс, заинтриговать. Мы все приходили раньше на час, занимались самостоятельно. Никто не возмущался, что репетировали допоздна. «Отбирали» понедельники, которые в театре всегда выходные, и даже это всем было в радость. До сих пор «Холстомер» – это особый для всех нас спектакль и подарок для нашего театра. Вы сталкиваетесь с иностранными языками. А пластический – это международный язык. Где бы ты его не показал, всё понятно.
 

Дарья Горбунова: Мне было легко выполнить техническую работу – легко двигаться, я понимаю, как движение сделать красивым. Сложнее было наделить физическую работу эмоциональной составляющей. Самое ценное, когда рождается слово, но его нужно было «замолчать», и в этот момент «физика» – самая правдивая.
 

Иван Гущин: «Тело никогда не врёт», – так нам говорил Землянский. Если в нас не рождается чувство, тело его никогда не выразит. И тут была очень тонкая грань – понимать, что мы «не играем в лошадок», но при этом это должно быть животное нутро. Это не балет, не современный танец. Это пластический спектакль, который играют драматические артисты.
 

Иван Алексеев: Результат был благодаря тому, что мы два месяца занимались. И как-то незаметно режиссёр вовлёк нас в атмосферу этого спектакля. У него было понимание постановки, готовая картинка в голове. Сергей Юрьевич помогал нам танцем понять сюжет. Давал возможность импровизировать, самим придумать некоторые сцены, проявить себя.
 

В разговор с удовольствием включились и педагоги, которые ходили на спектакль вместе со студентами. Преподаватель кафедры востоковедения и регионоведения АТР Ирина Шалина рассказала, что в силу обстоятельств связана с конным миром. Вместе с ребёнком, который занимается конным спортом, часто бывала в конюшне. «Когда смотрела спектакль, – говорит Ирина, – поймала себя на мысли, что я даже узнаю лошадей из конюшни. Откуда вы знаете, как лошади общаются между собой, как удалось вам пластически изобразить их движения и повадки?»
 

Александр Братенков: Мы ездили на конюшню. Общались с лошадьми, гладили их, катались на них, кормили. Но всё-таки есть большая заслуга режиссёра, который направлял нас, а мы уже пытались добавить что-то своё. А потом – любое животное, если присмотреться, оно так похоже на человека.
 

Иван Алексеев: В повести Толстой сравнивает человека и лошадь. И отличает их немногое. Холстомер размышляет и замечает одно различие: почему у людей всё «моё». Дом «мой», луг «мой». «Мы же, когда едим, не говорим, что трава «моя», – так рассуждал Холстомер.
 

Иван Гущин: Мне одна женщина написала после спектакля: «У меня в детстве была лошадь, вы мне его так напомнили. Я увидела это в ваших глазах».
 

У артистов возник к аудитории свой вопрос: почему Холстомер оставил свою возлюбленную Вязопуриху. Как поясняли артисты, в повести Льва Толстого у этого есть одно объяснение, в спектакле – другое. А зрители, как правило, понимают по-своему.
 

Юлия, студентка II курса: У него начались проблемы. Он закрылся от всех – друзей и от своей любимой. Перестал замечать всех вокруг. И бревно, которое Холстомер с этого момента таскал на себе, это трансформация детской травмы, которая была из-за отчима (если это слово применимо к лошадям). Она выросла в это огромное бревно, тяжёлую ношу.
 

Анна, студентка III курса: В этот момент вернулась мать и напомнила о себе. Она когда-то отвлеклась на мужчину. И сын решил, что мать его не любит. Когда девушка, обратила на него внимания, он был счастлив. Когда он вспомнил, что было раньше, воспоминания свалились на него, как то самое бревно. Он думал, что не заслуживает любви. А, может быть, и не понимал, что это любовь, так как сам по отношению к себе никогда её не чувствовал.
 

Иван Гущин: В повести Лошадь холостили. А я для себя это вижу так: Холстомер осознаёт, что он не такой как все – урод, обезображенный, пегий. И, если он останется со своей возлюбленной – Вязопурихой, то будет плодить таких же детей, которым придётся пройти через те же страдания. Он понимает, какая их ждёт судьба. И поэтому добровольно отказывается от всего.
 

Ирина Шалина, преподаватель кафедры востоковедения и регионоведения АТР: Мне кажется, мысль автора как раз прочиталась в спектакле. Люди решили за него, что он будет работать и тянуть эту лямку. Люди взвалили на него эту ношу. Это не его выбор.
 

Давид Шатваров, студент II курса: Это и хорошо, когда нет чёткого исхода. Такой конец даёт шанс зрителю подумать и додумать. Каждому своё.