«Мы против реставрации и забывания»
Разработка сайта:ALS-studio
Режиссёр Геннадий Шапошников рассказал о премьере в иркутском драмтеатре.
27 марта, в Международный день театра, в иркутской драме состоится премьера. Пьеса драматурга Виктора Розова «Вечно живые» была написана в 1943 году. В 1956 году именно этой пьесой в постановке Олега Ефремова открылся театр «Современник». Спектакль в Иркутске приурочен к значимой дате – 70-летию Великой Победы, но лишь отчасти. Это та настоящая, крепкая, живая, русская драматургия, без которой невозможно существование театра в России. Накануне премьеры мы побывали в драмтеатре.
Максимальная достоверность даже во внешних деталях – то, к чему стремятся в постановке режиссёры спектакля Геннадий Шапошников и Александр Булдаков. Скатерть, утюг, шкаф – это ведь не просто бутафория, поддерживающая спектакль, это важные звенья театральной постановки, позволяющие наиболее полно раскрыть пьесу и замысел драматурга. Немного будет задействован и видеоряд, кадры из малоизвестного фильма «Каждый день войны». Также постановочная группа разобрала по дням сводку «Сов-информбюро», она будет использоваться в спектакле. Костюмы героев пьесы передают давно и навсегда ушедшую эпоху. В роли Фёдора Ивановича Бороздина выступает заслуженный артист России Николай Дубаков, Варвары Капитоновны – артистки Татьяна Кулакова и Эмма Алексеева. Ирину играет Анастасия Пушилина, Марка – Алексей Лобанов. Главные роли – Бориса и Вероники – отданы молодым артистам Константину Агееву и Екатерине Константиновой. Последняя не так давно окончила Театральный институт им. Щукина, плотно занята в репертуаре драмтеатра.
– Эту роль играли великие актрисы, и я сегодня чувствую большую ответственность, – говорит Екатерина о своей Веронике. – С другой стороны – я не Марина Неёлова и не Татьяна Самойлова, я Катя Константинова, у меня есть шанс попробовать привнести в эту роль что-то своё. На интуитивном уровне я чувствую, что это за девушка, чем она живёт, она тоже творческий человек, собирается поступать в художественное училище, хочет быть скульптором, и это некая подсказка для меня, я ведь тоже занимаюсь творчеством. И ещё автор даёт подсказку – Вероника не терпит своего имени и просит называть её Белкой. Она слепила из себя Белку и хочет быть Белкой.
– Виктор Розов жил не так давно, это не Чехов и не Островский. Как в целом работается над этим материалом?
– Островский как автор вызывает много трудностей – со своими особенностями языка, построением предложений, очень непривычным для нашей речи. Поэтому его сложно играть, сложно чувствовать именно его эпоху. Розов же – почти наш современник, и за счёт этого текст его пьесы очень живой, понятный. В каждом диалоге заложено столько мыслей, и ты понимаешь, что люди не просто общаются между собой и доносят информацию, они пишут историю и своей семьи, и своей страны.
Свой выбор на главную роль режиссёр Геннадий Шапошников объясняет так: «Здесь важно, что внутри человека – есть ли зачатки гражданской позиции? Чтобы иметь право сказать в финале тот текст, который там звучит. Мне кажется, у Кати это всё есть».
– Геннадий Викторович, чем вас привлекала эта пьеса? Почему именно Розов?
– Мы долго живём в мире. И сегодня уже никто не помнит, какой это ужас – война. Кроме тех, кто её прошёл. Но сколько их осталось, ветеранов, и сколько их к нам на спектакль придёт? 70 лет – это такой срок, который не каждый человек выдержит, и уж тем более тот, кто прошёл этот кошмар, тот, в ком ещё сидят осколки и пули. Это большой отрезок времени, и поколения сменились полностью. Что помнит это поколение молодых? Готовы они смотреть что-то, кроме комедий? А вокруг, между тем, столько вранья, такая идёт реставрация старых событий, что это просто не может не пугать. Война приходит как раз тогда, когда мир ожирел, когда он набрал денег, военной мощи, товаров и не знает, куда всё это девать. Ничего другого пока не придумало человечество, кроме как сделать разрядку таким способом – через войну. Всё быстро забывается: забываются убитые и раненые, искалеченные, вдовы, сироты. Почему сейчас столько вспышек и локальных войн? Все это знаки того, что неспокойно на нашем вулкане. И очень бы не хотелось, чтобы мы, наши дети такой кошмар на себе испытали. Эта пьеса вроде как не про войну, дело происходит в тылу. Мы не видим всей жути войны. И не всем приятно смотреть про тяжёлое, но иногда нужно себя заставлять. Хотя бы для того, чтобы хорошее дольше было в нашей жизни.
– Как режиссёр для себя решает проблему страха, или как ещё можно определить эту эмоцию? Ведь было немало успешных постановок этой пьесы, была блистательная экранизация с Алексеем Баталовым и Татьяной Самойловой. Какие у вас секреты?
– Да никаких секретов нет. Это ведь всё было когда-то: замечательный фильм, прекрасный спектакль в «Современнике». По всей России было много разных постановок, я и сам в молодости участвовал в одной из них. Это действительно удивительная пьеса – как только случается военный юбилей, она сразу звучит. Но никакого страха у нас нет. Мы же рассказываем сегодняшнюю историю, а те режиссёры рассказывали свою, которая была созвучна тому времени и той отдалённости от победы. Здесь не до страха – важно искренний тон сохранить, который в пьесе заложен. Об этом я только что говорил артистам после прогона – это пьеса светлая, а не слезливая. И наша задача – именно этот свет от пьесы передать зрителю. А задумываться о том, как кого-нибудь переплюнуть – это не художественная задача.
– Как выбирали актёров на главные роли?
– Как всегда в театре, были пробы, разговоры. Важно и обязательно, чтобы после распределения ролей получилась команда. Нам с Александром Булдаковым кажется, что командная история есть: актёры подходят друг другу лицами, энергетикой. Выбор был правильным.
– Как и почему два режиссёра работают на одной площадке?
– Это было сделано в силу производственной необходимости, в театре очень плотный график жизни и работы. С Александром Анатольевичем мы не первый спектакль делаем, я смело могу доверить ему работу с артистами. На том этапе, который мы оговаривали, его помощь колоссальна. Мы говорим на одном языке и нет противоречий, поскольку мы попадаем друг в друга. Так обычно и бывает: если люди находятся в тандеме, в связке, работается хорошо. Это невозможно, когда люди противоречивы или живут амбициями.
– Судя по некоторым деталям и декорациям, вы стремитесь максимально приблизиться к эпохе.
– Да, хотелось бы, чтобы вещественная среда спектакля была всё-таки не сегодняшней, а максимально приближена к военным годам. Мы старались и с костюмами, используя старые ткани. Хотя всё-таки театр не ставит перед собой задачу делать полные ретроспективы.
– Как вы думаете, насколько сегодня Иркутску, театру, зрителю необходим этот спектакль?
– Необходим, потому что театр тоже должен свою гражданскую позицию высказывать. Мы против забывания и реставрации. Поскольку автор писал пьесу на больничной койке, когда был ранен, в ней есть своя честность, нет вранья, пафоса. Я уверен, что мы найдём понимание и среди зрителей, которые живут с нами в одной стране и дышат одним воздухом. Мне кажется, большая часть зрителей, россиян тоже против реставрации и забывания.
Фото: Дмитрий Дмитриев