В комнате на глаза все время попадались цветы - свежие в бумажных «юбочках», и даже в засушенном виде целой горой разноцветных лепестков в корзинке. «Знаешь, рука не поднимается сразу их выкидывать. Я их понемногу в ванну кидаю». (Так что, дорогие поклонницы Сашиного таланта, знайте, что в ваших цветах он купается намного дольше, чем вы могли себе представить!)

Беспорядок у Саши, надо сказать, какой-то особенный, уютный - с мягкими яркими игрушками, стопками кассет и театральных программок, с детскими рисунками на стенах (Сашиному сыну - 5 лет). Сам хозяин выглядит как-то по-тинейджерски - в широких джинсах, босиком (зато мне предложил веселые греческие сандалии!) и лохматый, что ему очень идет. Я включаю диктофон, Саша берет градусник, ставит его под мышку, и мы благополучно о нем (градуснике) забываем.

- Знаешь, никакой театральной династии у нас в роду не было. Мама у меня фармацевт, папа - сварщик, или что-то в этом роде (и на экскаваторе он что-то рыл, и на лошадях в колхозе ездил). У мамы я частенько бывал в аптеке, но не знаю, как пузырьки и таблетки могли развить во мне интерес к театру. Бабушка у нас уникальная - постоянно шутила, смешила нас, прибауток знала кучу. В общем, умела завести публику. Может, от нее мне что-то передалось. Хотя с чувством юмора у меня не все в порядке. Вот у Яши Воронова и у бабушки моей - все в порядке, а у меня как-то...

- В общем, получилось в семье не без актера?

- Ну да. Я почему-то с детства чувствовал, что стану актером, что тоже буду петь, играть, как, например, артисты в телевизоре. Я очень любил хо-дить в школу, в продленку, у нас кружков было много. Я в театральный ходил, в «астрономическо-астрологический», в общем, оккультный какой-то.

- Ты помнишь свою самую первую роль?

Саша очень озадачен, но вдруг вспоминает:

- Да, это было во втором классе. Мне прямо поверх брюк надели фартучек, косынку на голову завязали, ведерко в руки дали, я пел «Ой, вставала я ранешенько, умывалася белешенько». На подтанцовках у меня были девчонки из четвертого класса, а рядом со мной стояла корова из фанеры. А если еще точнее, театр начался даже раньше. Я помню, усаживал свою младшую двоюродную сестренку на качели во дворе, сам шел на крыльцо и устраивал для нее кукольный спектакль, Причем в роли кукол не обязательно были куклы. То я играл бутылочками из-под лекарств, и корвалол был безнадежно влюблен в настойку валерианы, то футлярами от помады и шампуня, то просто щепками. Каждый день в дело шли новые «актеры». Я, кстати, как-то попытался уже своему сыну устроить подобное представление: накрыл покрывалом гладильную доску, насобирал его игрушек, у него много вся-ких «мишков» и «собачков». Но у меня не очень-то получилось, что-то, видимо, осталось в детстве навсегда. И мой ребенок сам потихоньку занял мое место «за кулисами», а я стал его зрителем...

- Кроме театральных шоу, какие игры были любимыми в детстве?

- Мы жили в деревне, в доме на восемь квартир. Взрослые со всего нашего дома собирались в беседке во дворе и варили пельмени, вареники, а мы, дети, тоже все вместе носились вокруг и играли в «выжигало», в «городки» (только у нас это называлось «в банки», потому что мы кидали биту в консервные банки), в лапту. Лапту я просто обожал. И вообще, уроки я делал только для того, чтобы потом побежать играть.

- А сейчас, во взрослой жизни, какая любимая игра?

- Сейчас все по-другому... Знаю, что не приемлю игру в жизни, а предпочитаю игру на сцене. Еще и потому, что на сцене можно играть в того, кем не был и, может, никогда не будешь на самом деле.

- И, наконец, любимая игра, любимая роль в театре?

- Знаешь, каждый раз, когда я вижу в распределении свою фамилию, думаю: «Господи, как же мне это сыграть?» Любая новая роль - это всегда испытание. Самая легкая для меня игра была, пожалуй, в «Гарольд и Мод». В этом спектакле, где я то вешался, то ходил без головы, я вволю похулиганил. Перед выходом в «Без вины виноватых» я всегда сильно волновался. Задолго себя настраивал, а однажды после спектакля плакал в гримерке - настолько глубоко он меня будоражил. Из идущих сейчас пьес «Чайка» и Треплев в ней дались мне кровью и потом. На первом чтении Аркадий Каи, московский режиссер, приехавший к нам ставить «Чайку», сказал мне: «Вам, молодой человек, будет очень сложно сыграть этого героя». Я был, конечно, убит. Но после премьеры Кац поздравил меня с удачной работой. Я жутко боюсь провалов, хотя понимаю, что у каждого они бывают. А вообще, все сыгранные и играемые роли мне дороги.

- Саша, трудно было начинать работать с опытными актерами? Ватных ног не было?

- Что такое партнерство с опытными актерами - я узнал еще в училище. Это несравненно! Никогда не забуду свои первые работы с Венгером, Двинским, Егуновым. Когда видишь живой глаз, когда кожей чувствуешь - мы одна команда, мы вместе, - играть одно удовольствие! Это очень помогает, подстегивает. Тогда уходишь со спектакля не ус-тавший, а наоборот, заряженный энергией. У нас в театре, слава Богу, очень хорошие актеры. Есть у нас свой индикатор - Игорь Чирва. Если Чирва реагирует на спектакль, значит, будет интересно. Иногда меня из-за кулис не выгонишь, играют, например, Слабунова или Кулакова, а я стою и смотрю весь спектакль. Выбегу на свой выход, и дальше смотрю. Даже если спектакль идет в двадцатый раз, я не могу уйти к себе в гримерку, я заряжаюсь чем-то мощным и позитивным, следя за их игрой.

- Кого хочется сыграть?

- Хочется играть в сказках. Всегда жду сказку. Дети - самые хорошие зрители, но и самые опасные, потому, что если они не поверят в то, что происходит на сцене, они не будут смотреть, детей невозможно обмануть. Мне нравится сказка как жанр и само существование в ней. Может, это объясняется еще и тем, что самая первая моя роль в нашем теа-тре был заяц. А еще в сказках мы всегда хулиганили. Чего мы только не вытворяли! Однажды в сказке, где Марина Елина играла Лихо Одноглазое и носила сундучок с ключом, мы подложили в тот сундук что-то очень тяжелое, и она не смогла его поднять. В другой раз в мешок Деда Мороза накидали гору всяких пустых бутылок и банок. Он всегда хватал свой мешок не глядя и сразу выходил на сцену. И в тот раз он так гремел этими бутылками! Мне как-то тоже подложили свинью. Я играл доктора Минутку в «Царь-часах», и в какой-то момент обращался к зрителям, мол, давайте мне сломанные часы, я их починю. Никто, конечно, никогда не давал. А тут ребята подговорили зрителей, и принесли мне из зала четверо часов! Я обалдел, забрал, ну, говорю, налажу да верну в сле-дующий раз.

- В сказку в жизни ты веришь?

- Верю. Нужно верить. Я верю в хороших, добрых людей. Может, я не всегда показываю свои чувства, но иногда я думаю, как же мне везет на хороших людей. Нас еще в училище Валентина Александровна Дулова научила верить в сказку. Она сама в нее верит. Она научила нас, что театр -это храм. И я всегда именно так и отношусь к театру, что бы в нем ни происходило. Но специально я не ставил театр на первое место в своей жизни. Это первенство я всегда был готов отдать семье, дому. И страшно ревновал жену к театру, потому что она не просто была и есть актриса, но она живет театром. Еще совсем недавно мысль оставить Иркутск была моей постоянной мыслью. Единственное, что меня держало, - это семья и работа. Но я чувствовал, что мне здесь тесно, чего-то не хватает. А во время своей последней поездки в Москву я вдруг понял, что в столице нет такого театра, где бы мне хотелось остаться. Это было для меня шоком. Я понял, что совсем не важно, где ты живешь, важно - как живешь. Получается, что наш драматический - главное явление в моей жизни.

- Каждый раз на сцене ты разный. А какой ты в жизни?

- В жизни тоже разный. Иногда бываю резким. И сложным, мне так кажется. Мне всегда не хватало уверенности в себе. Например, я боялся, что вдруг не смогу стать хорошим актером, и поэтому учился еще и на матфаке. Иногда мне кажется - все, надоел театр, надо найти что-то другое, где не придется так себя тратить. Самое верное средство от таких мыслей - зрители. Когда выходишь на поклон, слышишь аплодисменты - сразу все становится на свои места. Если зрители приходят, если они хлопают, значит, я нужен им. Значит - театр нужен мне.

В каждом человеке я ищу хорошее, для меня не существует понятия «ненавижу». Любого человека есть за что уважать, и я стараюсь разглядеть такие черты. Мне кажется, я умею понимать людей, потому что умею поставить себя на место другого (может, эта способность - следствие моей профессии, ведь прежде чем играть каждого своего героя, я должен понять его).

- Возвращаюсь к премьере «Игроков». Ты не в обиде на нашего классика за то, что он не ввел в пьесу ни одной женской роли?

- Обижаться на Гоголя... Не знаю. Но вообще без женщин сложно. Я не люблю спектаклей, где нет женщин. На репетициях без них тоже труднее. Но, с другой стороны, мне было очень приятно, что и я попал в этот «мужской» спектакль и что оказался в одном ряду с такими сильными актерами. - Саша, номер газеты выходит в день театра. Может, есть пожелания коллегам, зрителям?..

- Коллегам - удачных работ, счастья, любви и здоровья, всем нам - оставаться коллективом, ведь театр все-таки коллективное искусство, а зрителям - ...мы просто всегда их ждем!

Р. 3. Мы вдруг вспомнили про градусник - температура у Саши оказалась нормальная!