Совершенно неожиданно довелось попасть на премьеру спектакля «Синяя птица» по феерии Мориса Метерлинка в детском музыкальном театре экспериментальной школы-лицея N47, что в микрорайоне Солнечном Иркутска. Совершенно неожиданными оказались и само зрелище, и мера удовольствия, доставленного им стороннему театралу, и количество полученной в зале пищи для разнообразных размышлений.

 

Пьеса большого европейского драматурга, созданная около сотни лет назад и, как ни странно, впервые поставленная именно в России, современному читателю и зрителю известна мало: в советские годы она по идеологическим мотивам не рекомендовалась к постановкам. Нельзя, правда, сказать, что была запрещена совсем: легендарный спектакль Станиславского до сих пор, хоть и в крайне обветшалом состоянии, удерживается на сцене одного их МХАТов, став, кажется, чемпионом среди спектаклей по долголетию. Он прославлен в истории, прежде всего, театрально-технологическими открытиями, изобретательностью в воплощении множества сценических эффектов, предусмотренных мощной и изощренной фантазией писателя.

 

Создавалось впечатление, что и в пьесе эти эффекты — главное. Вот почему еще по пути на иркутскую премьеру мучило недоуменное лю-бопытство: да как же возможно поставить ее детскими силами, при заведомо скромных материальных возможностях школьного театра? Недоумение усилилось при входе в актовый зал школы — зал с помостом вместо сцены, без портала и колосников, кулис и занавеса, не приспособленный по существу своему для каких-либо, а тем более для сказочно-феерических спектаклей...

 

Очень скоро, однако, совместные усилия энтузиастов-педагогов из Солнечного, группы известных в городе деятелей искусства, работавших над постановкой, и коллектива исполнителей развеяли большинство сомнений, вытеснили их многими приятными удивлениями...

 

Поразили, прежде всего, размах и тщательность организаторской работы, проведенной под руководством директора школы заслуженного учителя России Валерия Степанова: около полусотни участников, в числе которых и дети разных возрастов, от совсем с виду маленьких до отроков-выпускников, и их взрослые педагоги и наставники, разыгрывают сложнейшее сценическое действо на редкость слаженно, чисто и серьезно. Далеко не столь скромными, как можно было предположить, оказались и материальные условия постановки. Костюмы (очень многочисленные, поскольку большинство из участников по ходу действия неоднократно меняют обличья), декорации, реквизит, свет в спектакле выполнены и обслуживаются профессионалами и по уровню отнюдь не многих из профессиональных театров — иных, пожалуй, даже и превосходят.

 

Не просто умело, но талантливо использовали предоставленные возможности и преодолели объективные трудности режиссер-постановщик спектакля заслуженный артист России Александр Булдаков, музыкальный руководитель Сергей Маркидонов, художники Сергей Бухаров и Светлана Пекарина, балетмейстеры Людмила Цветкова и Любовь Дорохина, хор-мейстер Елена Залепо. Высоких похвал заслуживают отбор и композиция текста, решение игрового пространства и принцип мизансценирования, замысел и исполнение «одежд» сцены и одеяний исполнителей, рисунок танцев и степень овладения им юными танцовщиками...

 

Спектакль в целом выглядит не только успешным итогом большой напря-женной работы множества самых различных людей, но и делом явно не случайным для школы, важной составной частью процесса обучения и воспитания детей-участников . Ибо все компоненты и стороны его работают на сложный и бесконечно важный смысл целого. В причудливой форме сказки-феерии, изначально близкой детскому сознанию, преподносятся вначале юным артистам, а потом и зрителям целый необъятный мир и стройная система его осмысления.

 

Здесь одушевлены волею Метерлинка и постановщиков животные и предметы, стихийные силы и простейшие абстрактные понятия: оду-шевлено, партнерски общается с человеком все, что окружает его или осознается им с первых дней самоосознания. И надо видеть, с какой азартной радостью перевоплощаются подростки не только в Кошку или Пса, но в Хлеб и Сахар, Огонь и Воду, Деревья и Часы...

 

Здесь драматург умно, бесстрашно и честно приоткрывает людям за-весу над двумя величайшими жизненными тайнами — смертью и рожде-нием человека. И эпизод в Стране Воспоминаний, где покойные Дедушка и Бабушка оказываются живы постольку, поскольку их помнят живые герои, и сцена с еще не родившимися Лазоревыми детьми в Царстве Будущего принадлежат к числу лучших в этом спектакле, наиболее искренне сыгранных и юными, и взрослыми исполнителями.

 

Здесь зрители вовлекаются в напряженные размышления о Добре и Зле в мире самыми разными способами: и противостоянием олицетворенных понятий Души Света (очень уместно постановщики отождествили эту героиню с Мамой) и Царицы Ночи, и комичным изображением Болезней и Ужасов с применением масок и средств кукольного театра, и щемяще-серьезными, такими актуальными в наши дни ребячьими высказываниями о социальном неравенстве, о детях богатых и детях бедных. . .

 

Наконец, тема Счастья — Синей птицы, всегда желанной, часто близкой и вечно недосягаемой — тоже решена автором с детской непосред-ственностью и с достойными большого философа многозначностью и глу-биной. И точным представляется прием постановщиков; Птица тоже оду-шевлена, почти постоянно находится на сцене, только своеобразно отчуждена от окружающих.

 

Опираясь на понятный юным язык сказки, спектакль, таким образом, воздвигает целую философскую систему — не менее сложную и, уж во всяком случае, не менее стройную, чем та, что прививали нам в вузовских курсах философии, но значительно более красивую и человечную. Немудрено, что все участники, независимо от возраста и жизненного опыта, прониклись этой системой, «преподают» ее со сцены с равными увлеченностью и азартом.

 

Уровень сценических умений и сценической убедительности у разных исполнителей, разумеется, не равен. Наверное, и неправомерным было бы такое требование к школьному самодеятельному спектаклю, Но возникает любопытный парадокс: ярче и даже талантливее всех выглядят на сцене самые младшие из участников, те, для кого игра еще не перестала быть самой жизнью, способом существования.

 

Кое-кто из старших по возрасту и даже взрослых артистов-любителей эту драгоценную непосредственность, естественно, поутратил, а актерскими навыками обзавелся еще в недостаточной мере. Не лишним представляется дальнейшее движение в этом направлении.

 

Вероятно, консерватизм восприятия помешал пишущему эти строки достойно оценить сам принцип музыкального решения постановки. Музыка, специально написанная к спектаклю, показалась с первого слушания уж слишком нетрадиционной, а способ ее воспроизведения — синтезатор под пальцами автора с добавлением фонограммы — заставил ностальгически пожалеть о возможностях «живого» звучания старого доброго фортепиано. Вкусам юных исполнителей и зрителей музыка, наверное, удовлетворила в гораздо большей мере. Можно предположить, что принятые решения отчасти вынуждены акустикой зала. Но несомненно, что и работа звукоаппаратуры на премьере была далека от технического совершенства: если текст Метерлинка в переводе Н.М.Любимова дошел до публики практически в полной мере, то расслышать и оценить текст песен, сочиненный Анатолием Кобенковым, просто не представилось возможным.

 

Огромная работа постановочным коллективом проделана — нема-лая, видимо, и еще предстоит. После премьеры зрителям было объяснено, что постановка подлежит переносу на сцену бывшего кинотеатра «Дружба», переданного школе-лицею в качестве театрального здания, что технически этот перенос уже начат, чем и объясняются некоторые из премьерных изъянов...

 

Спектаклю уготованы, таким образом, продолжительная жизнь и довольно интенсивная эксплуатация; хочется верить, что уготован и зрительский интерес. Драгоценное его качество — единение детей и взрослых в общем деле. Прекрасно было бы, если бы и смотреть его приходили дети со взрослыми вместе, в семейном единении. Ведь серьезная и талантливая работа коллектива школы-лицея лишний раз подтверждает непреложную истину: настоящее искусство не бывает детским, оно волнует и обогащает, пусть по-разному, человека любого возраста.