Игорь Чирва. «Я совсем не рубаха-парень»
Разработка сайта:ALS-studio

Игорь Чирва. «Я совсем не рубаха-парень»
Премьера «Дяди Вани». Из-за кулис молча выходит Игорь Чирва и, еще даже не догадываясь, какая именно роль ему предназначена, ты почему-то думаешь, что наверняка она будет с налетом комедийности. Нет, оказывается, роль у него совсем даже не смешная – он играет дядю Ваню, но все равно первые минут пятнадцать ждешь, что вот сейчас он как-то так повернет роль, что-то подчеркнет в герое смешное. И даже кажется, что выражение лица у него какое-то заговорщицкое, будто он думает про себя: «Ага, клюнули!» и вот-вот что-нибудь схохмит. Но через какое-то время забываешь об этом ожидании и открываешь для себя нового Чирву – страдающего, несчастного, влюбленного. После спектакля мы не могли не договориться об интервью с актером, чтобы поговорить об этой его новой роли, да и об актерской профессии в целом. Мне стало скучно играть комедийные роли
- Когда вы начинали, каким актером вы себя представляли? Мы ведь всегда задумываемся о том, какую нишу сможем занять в том деле, которое выбрали. Какие роли вы предполагали играть?
- Когда учился, я был еще маленьким, ничего не понимал, поэтому думал, что буду играть каких-нибудь героев. Потом все это прошло – как дым, как утренний туман.
- А каких именно героев?
- Ну, каких-нибудь. Не любовников, нет, героических каких-нибудь личностей.
- Значит, сейчас эти представления изменились? Кого вы сегодня хотите сыграть?
- Они изменились очень давно, примерно в первые два года работы. Я просто понял, что не создан для этого. Если бы вы меня спросили полгода назад кого я хочу сыграть, я бы рассказал, что мечтаю сыграть что-то отличное от того, что я делал до этого. И это произошло – я сыграл дядю Ваню. До этого меня использовали как человека, которым можно разбавить спектакль, даже самый серьезный, который может очень смешно здесь сделать и здесь. Вот тут зритель будет внимательно следить за драматической частью, а тут появляюсь я и – раз! – он смеется. Зритель расслабится, и дальше драматическая часть пошла. Мне стало скучно играть одни комедийные роли. Рост должен быть, нельзя в одной ипостаси существовать всю жизнь, так можно и плесенью покрыться.
- Вот вы говорите – когда я учился, я был еще маленький. Но ведь в то время вам было не так уж мало лет – шестнадцать-семнадцать. В принципе, в это время человек уже сформировался как личность, уже что-то в жизни понимает. То есть вы считаете, что с этого времени сильно изменились?
- Сильно, конечно.
- А что вас подтолкнуло?
- Просто когда заканчиваешь театральное училище, ты еще полон надежд, понимаешь, что перед тобой весь мир. И вот тут происходит странная штука – ты не знаешь, как делать и что делать. Тебя, конечно, чему-то научили, но это была игра – мы играли в студентов. И вдруг тебя – раз! – и выпускают. Дальше барахтайся как хочешь. В этот время я стал осознавать, что игра закончилась, началась жизнь. Понял, что если ты пошел в эту профессию, то либо будь хорошим артистом, либо не будь им вообще. Плохим артистом я быть не хотел, и это заставило меня все пересматривать в себе, в своей профессии, учиться, менять себя, что-то ломать.
- А не было желания остановиться, бросить все и уйти?
- Нет, не было. Но если бы я понял, что из меня ничего не выйдет, я бы ушел: мучить себя, режиссера, коллег и в конечном итоге мучить зрителей – кому это надо. Первые шесть лет после училища я себя как актера переделывал, стал обращать внимание на то, как лучше выразить себя, на свою речь, на то, как я двигаюсь, старался понять, что я делаю не так. Грубо говоря, раскладывал профессию на составляющие, учился, глядя на других. И плодами этого труда стал – я стало то, что я стал более свободен, до этого я очень сильно закрепощен. Своими представлениями, тем, как на меня смотрят, обращал внимание на такие мелочи, на которые актеру вообще не нужно обращать внимание. Для меня карьера – это пустые слова
- Многим кажется, что профессия актера – это просто какое-то хобби, увлечение, внезапно ставшее работой. Для вас это увлечение или тяжкий ежедневный труд?
- И то, и другое. Я счастливый человек в том смысле, что соединяю то, что мне нравится делать, со своей работой.
- А когда вы почувствовали, что быть актером – это ваше, что здесь вы можете сделать себе карьеру?
- Нет, ну что вы, какая карьера. Для меня карьера – это пустые слова, я ничего в этом не понимаю. Просто я почувствовал, что быть актером – это то, чем я хочу заниматься. Было это в классе девятом-десятом, я тогда занимался самодеятельностью.
- Чем же вас так увлекло актерское ремесло?
- Возможностью воплотить какие-то свои детские фантазии, жить как-то по-другому – то есть помимо своей основной жизни ты проживаешь еще что-то, и это дает огромную радость. Вроде бы это и ты, и не ты, потому что на сцене ты другой.
- Обычно на сцене вы такой балагур, весельчак, рубаха-парень. Кажется, что вы и в жизни такой.
- Нет, все наоборот. Я достаточно замкнутый человек, очень трудно схожусь с людьми, в незнакомых компаниях теряюсь сразу. Молча сижу, наблюдаю, что происходит, кто как себя ведет, кто что говорит. И потом, если компания мне понравилась, могу как-то расслабиться и раскрыться. А сначала мне очень трудно раскрыться, наверное, я не коммуникабельный. Вся моя смелость на сцене остается, а в жизни она я немножко замкнутый человек.
- А вы не замечали, что не очень знакомые люди ждут от вас чего-то этакого – когда же вы наконец схохмите или когда выкинете какой-нибудь номер? Не пытаетесь соответствовать?
- Ждут-ждут. Но я считаю, что нужно соответствовать самому себе. Какой ты есть, такой ты и будь. Вот я такой. Вы думали, что я другой? Нет, я такой!
- А как получилось тогда, что вы стали комедийным актером?
- Один раз получилось, второй – это заметили и дали еще другие комедийные роли.
- То есть сознательно вы в себе ничего не развивали?
- Нет, само пришло. В рекламе я больше не снимаюсь!
- Как вы отдыхаете после спектаклей?
- В основном времени ни на что не хватает, все время в театре – из двадцати пяти спектаклей, которые сейчас идут в театре, я занят в семнадцати. Если есть время, бываю в Музыкальном театре, время от времени посещаю выставки. Но большую часть времени посвящаю сыну, ему пять лет. Он меня и так не видит, а если я им еще и не буду заниматься, он вообще забудет, кто я такой.
- А когда появляется время для себя, какой отдых доставляет вам набольшее удовольствие?
- Чтение. Люблю классику. Когда пришел из армии, вдруг прочитал Достоевского, хотя со школы его терпеть не мог: в школе нам напрочь отбивают любовь к классике. И было так обидно, что я его уже для себя открыл и не могу снова открыть для себя что-то на том же уровне. Недавно прочитал Лескова – начал читать первый том и не смог остановиться, прочитал все шесть томов. Очень люблю смотреть фильмы, оттуда можно почерпнуть что-то новое. Если меня захватывает то, что происходит на экране, то я весь там, а если нет, то я просто «отключаюсь» и думаю о чем-то своем.
- А сами не мечтаете сняться в кино?
- Когда-то мечтал, но сейчас уже такой цели не стоит. Посчастливится – хорошо, а нет так нет.
- Реклама – это тоже своего рода маленький фильм. Я знаю, вы снялись в рекламе…
- Да, снялся, и столько меня узнавали по этой рекламе, что я проклял все на свете, что взялся там сниматься.
- Были какие-то не очень приятные ситуации?
- Да, идешь по улице и подвыпившие молодые люди узнают тебя и начинают пытаться с тобой общаться. Так что теперь я от рекламы отказываюсь.
- Не хотите быть узнаваемым?
- Нет, так узнаваемым не хочу.
- А своими способностями актерскими в жизни вы когда-нибудь пользовались?
- Нет, в жизни лучше не играть. Всю игру мы оставляем здесь, на сцене.