Честно сказать, я была довольна, что судьба опять свела меня с Иркутским театром драмы, который привез в Москву «Последний срок» Валентина Распутина, показав его в рамках «Золотого Витязя».

Моя первая встреча с этим коллективом состоялась несколько лет назад, когда я узнала от Георгия Тараторкина, что он два раза в месяц летает в Иркутск, чтобы играть Верховного правителя в спектакле «Колчак». Выпросив командировку в редакции я отправилась с заснеженный Иркутск, где стоял 30-градусный мороз, ни на минуту не пожалев о содеянном. Накал страстей в спектакле был настолько велик, так глубоко задевал за живое, что приходилось с горечью признавать: мы ничего незнаем о Колчаке. Ни о его экспедициях за Полярный круг, ни о подвигах на Балтийском и Черноморском фронтах, ни даже того, что у этого защитника отечества нет могилы.

Поставил этот спектакль худрук театра Геннадий Шапошников, уговорив Тараторкина сыграть в нем Александра Колчака, так как по всем данным именно он подходил на эту роль, другого такого русского интеллигента «голубых кровей» трудно было найти. Поэтому, когда на Первом канале шел телесериал «Адмиралъ» у меня постоянно перед глазами стоял Георгий Тараторкин, которому не надо было учиться, как носить мундир и фрак.

И вот теперь Шапошников решил поставить «Последний срок» Распутина, не очень-то надеясь на одобрение автора, поскольку Валентин Григорьевич не верит, что театральный язык может выразить глубокий смысл литературного произведения. К тому же тема слишком смурная, можно сказать, погребальная. Ну, кому, скажите, будет интересно смотреть, как в течение трех часов умирает старуха, а дети, приехавшие на ее похороны, ждут, когда же она, наконец, испустит дух?

В общем, картинка еще та, не располагающая к веселью, которое зритель хочет есть горстями, забывая о том, что в зеркале сцены должна отражаться жизнь. А она родимая не состоит только из веселого тру-ля-ля, есть и другая сторона - трагическая,- проверяющая человека на прочность. Смерть же - это часть бытия, его смысл. И неизвестно, чтобы случилось с людьми, если бы они обрели бессмертие...

Вы, наверное, замечали, что у крестьян, отношение к смерти более обыденное, чем у городских. Видно, окружающая природа приучает их к мысли о том, что у всех живых существ есть свой срок, а идущие им на смену новые поколения подталкивают предыдущие к последней черте. Ведь не зря родители готовы уступить свое место на земле детям.

Готова к этому и старуха Анна, поскольку свершила все, что ей было завещано Богом. Отстрадала под самое «не могу», трех детей похоронила, пятерых на ноги поставила, чужого не присвоила, и хлеб свой жевала не зря. Валентин Распутин не делает из этой женщины святую, как, впрочем, и режиссер тоже, просто ей в голову не могло прийти, что она жертвует собой ради других, и можно было поступать иначе, искать какую-то выгоду. Оттого и смерть поджидает спокойно, как поезда на вокзале, готовясь к дальнему путешествию. Авторов спектакля так же интересует: почему ее дети не плачут, добрых слов не говорят матери, почему так огорчаются, когда она вопреки логике встает на ноги и даже выползает во двор... Что они вурдалаки какие-то... Сами понимаете, театр - не кино, здесь павильона с хатой и подсобным хозяйством не выстроишь, все умещается на крошечном пятачке, поэтому очень важен точный отбор вещей, их «биография». Это струганные лавки, облезлая железная кровать, лоскутное одеяло, поленья дров, керосиновая лампа, миски с квашеной капустой, граненые стаканы. Одним словом, такой нехитрый скарб можно увидеть сегодня разве только в умирающей деревне, где половина изб уже заколочены. И все-таки, это не уходящая в прошлое натура, это самая, что ни на есть обжигающая правда о невозвращенных долгах, которые, может быть, Бог и простит, но мы их себе прощать не должны.

Казалось, в этом тягучем, на первом взгляд, спектакле, действие волочится волоком, словно сани по проталинам, дробится на отдельные сюжеты, но когда они выстраиваются в ряд, то возникает атмосфера неприкаянности, опустошенного гнезда, из которого улетает светлая душа. Вот городская Люся (актриса Ольга Шмидгаль) решает сшить себе черное погребальное платье и, кажется, швейная машинка бьет по мозгам, а торжественная тишина от испуга забивается в темные углы сиротливой избы. Вот Михаил (артист Степан Догадин) подговаривает брата (артист Владимир Орехов) приехавшего без жены, купить ящик водки, на поминки-то вся деревня явится, а потом ее выпивают, и... в зрительном зале возникает смех, потому что братья начинают травить анекдоты, петь. Одним словом, русский мужик, которому не только мо-ре, но и смерть по колено, предстает во всей своей красе.

Нет, это не черный юмор и не народный фольклор, это нечто другое, - русский менталитет во всех его неприглядных красках, когда кирзовым сапогом могут наступить на сердце матери, и потом раскаяться и посыпать голову пеплом. Именно поэтому никогда не улы-бающийся Валентин Распутин, так горько юморит в «Последнем сроке», где, казалось, рядом со смертью нет места смеху. Но ведь какая бы не была трудная жизнь, а юмор все равно через закрытую дверь драмы проникнет. Растворится в воздухе, и в самый трагический момент как даст по мозгам, что никакой «беленькой» с ним не сравняться, а царица тьмы, даст Анне возможность задержаться на этой землю, чтобы про-ститься с деловыми детками и дать подруге Миронихе (актриса Людмила Слабунова) последний наказ - не бояться смерти, так как жизнь без нее не имеет смысла.