Заслуженного артиста России Ев­гения Солонинкина можно назвать одним из самых ярких артистов драмтеатра. Ведь даже отрицатель­ного или трагического персонажа ар­тист умеет сыграть с юмором, лёгкой иронией, а иногда и глубо­ким сарказмом. В октябре Евгению Солоникину исполнилось 50 лет, из которых более 25 лет он посвятил те­атральным подмосткам. Творческий вечер в честь этого события не слу­чайно назван «Мой Новый год», ведь уже более 30 лет артист выхо­дит на сцену как Дед Мороз. О своей жизни в искусстве Евгений Солонинкин рассказал нашей газете.
 

- Евгений Петрович, почему вы вы­брал и творческую профессию, возмож­но на вас повлияли родители?
 

- Да, моя мама пела в хоре, и меня туда привела. Я с детства участвовал в художе­ственной самодеятельности, окончил музы­кальную школу по классу баяна, играл в оркестре народных инструментов, зани­мался народным и бальным танцем, потом в юношестве стал выступать в вокально-инструментальном ансамбле. Один раз на Новый год даже сам поставил спектакль. Я родом из деревни, и там сельский клуб был очагом культуры. Летом мы выезжали с агитбригадами в поля, мобильных теле­фонов и ноутбуков в то время не было, и мы занимали свой досуг творчеством.
 

- А почему вы решили стать именно актёром?
 

- В 16 лет я пришёл в Иркутский драмати­ческий театр, где впервые увидел спектакль на профессиональной сцене, и это таинство меня захватило настолько, что я больше ни о чём не мог думать. Поэтому я поступил в Иркутское театральное училище. Я вообще считаю, что человек в жизни должен зани­маться тем, что у него получается лучше. На самом деле, я попробовал разные профес­сии, был пекарем, бригадиром плотников, бетонщиком и многое умею, например, мо­гу электрику провести, сантехнику почи­нить, на даче построил веранду и несколько сараев. Некоторые даже мне говорят: «Здоровый мужик, а дурью маешься на сцене!». Но я считаю, что человек должен заниматься тем, к чему у него лежит душа, что у него лучше всего получается.
 

- Слышала, что в юности от ам­плуа героя вы перешли к характер­ным ролям. Не жалеете об этом?
 

- Героем я был только в первые годы после училища, когда несколько лет ра­ботал в Русском театре во Фрунзе. А я начал играть отрицательных и характер­ных персонажей, чему очень рад. Играть героев мне не интересно, ведь в некото­рых образах часто достаточно выучить текст и произнести его с некоторой горяч­ностью или патетикой. А отрицательного или характерного героя изобразить не так просто. Я до сих пор вспоминаю спектакль «Мышьяк, вино и старые кружева», где я иг­рал уголовника. Вот это был персонаж! Сложный, немного страшный и одновре­менно забавный.
 

- Я давно наблюдаю за вашей рабо­той, и заметила, что в каждой роли вы находите что-то хорошее или смеш­ное, а в жизни вы весёлый человек?
 

- Конечно, и отношусь к себе с изрядной долей иронии. Наверное, это передаётся моим персонажам. У меня, действительно, нет исключительно отрицательных героев, ведь и в жизни редко встречаются отъяв­ленные злодеи, хотя даже в этом случае в них можно найти что-то человеческое. Глав­ное, вытащить это из себя, ведь иначе зри­тель обязательно почувствует ложь.
 

- Какие из ролей вы считаете наибо­лее удачными?
 

- Из последних мне нравиться мой герой Лыняев в спектакле «Волки и овцы». Хотя он немного шаржированный, но в нём мне близко то, что он максималист и правдолю­бец. В другом моём герое в «Соперниках» есть хорошие мужские данные. А самый до­брый мой персонаж - Дед Мороз, которого я играю уже 33 года. Кстати, я сейчас пишу новогоднюю сказку, где снова буду испол­нять эту роль.
 

- Вы решили снискать лавры драма­турга?
 

- Пока ты молодой - рвёшься играть, а когда ты становишься старше, если тебе при распределении ролей не досталось, от­носишься к этому спокойнее и сублимиру­ешь свою актёрскую страсть в чём-то другом. Недаром многие артисты в зрелые годы становятся режиссёрами. Поэтому мы с моим коллегой по сцене Степаном Догадиным работаем над новым новогодним представлением, и это даже не сказка, а полноценная новогодняя пьеса. Кстати, мы уже ставили сказку и в прошлом году, и она многим понравилась.
 

- Как складываются ваши отноше­ния со зрителем?
 

- Долгое время я об этом вообще не ду­мал, только когда мы со Степаном Догадиным начали выступать дуэтом, после концертов стали подходить люди и гово­рить, что они долгие годы являются моими поклонниками. Конечно, было приятно.
 

- А как возник ваш вокальный дуэт?
 

- Вообще, я запел в шесть лет. Мы с ма­мой ехали в поезде из Харькова до Влади­востока, и у нас закончились деньги и продукты. Я пошёл по вагонам с песней, за это мне давали всякую снедь, таким об­разом, мы благополучно доехали. Поэтому петь - это моя сущность, и я делаю это всю жизнь. Просто лет 10 назад возникла по­требность реализоваться ещё и в этом. А дуэт возник потому, что я поклонник двухголосой лирической музыки.
 

- Как актёру вам постоянно прихо­диться примеривать разные образы, не влияет ли это на вашу личность?
 

- Надеть и главное вовремя снять, как костюм, создаваемый тобою образ - это элемент профессионального мастер­ства. С годами мне стало гораздо легче это делать. И всё равно, прежде чем приступать к созданию образа, я должен в нём основательно разобраться. Есть такая театральная быль про двух великих актёров - Евстигнеева и Ульянова. Говорят, что первый после того, как про­читывал роль, сразу понимал, как он будет играть, а второму нужно было дольше раз­бираться в образе, пробовать его с режис­сёром. И если у них была общая сцена, сначала Ульянов «доходил» до нужной кон­диции, а потом в неё на последнем этапе вводился Евстигнеев. Я, наверное, ближе к Ульянову, во-первых, потому что Весы по гороскопу, а во-вторых, не очень самоуве­рен.
 

- Есть ли у вас неосуществлённые актёрские желания?
 

- Нет, маленькой юношеской актёрской мечты у меня нет, и я готов сыграть любую роль. Правда, не так давно у режиссёра Геннадия Шапошникова возникла идея, что я мог бы исполнить шекспировского Фальстафа, и она мне очень понравилась.
 

- Недавно на церемонии закрытия «Золотой маски» Алиса Фрейндлих сказала, что современный театр идёт странными путями. Что вы думаете по этому поводу?
 

- Стараниями нашего руководства, драмтеатр - не современный театр, в худших его проявлениях. Это традиционный русский классический театр, в котором есть место эксперименту, но нет места по­шлости, и это очень радует. Может быть, поэтому даже в 1990-е годы здесь были полные залы, и целые поколения до сих пор воспитываются на наших спектаклях.

Фото: Анатолий Бызов