Его величество стиль
Разработка сайта:ALS-studio
К юбилею актера Иркутского академического драматического театра имени Н.П.Охлопкова, заслуженного артиста России Александра Ильина.
Недавно, в перерывах между репетициями нового спектакля «Халам-бунду» и вечернего показа «Орфея и Эвридики», Александр Витальевич рассказал о работах прошлых лет, героях сегодняшнего репертуара и планах на будущее.
— Перечисляя Ваши роли, понимаешь, что в основном Вы играете в классических спектаклях.
— Мне действительно везло. При Советском Союзе часто ставили спектакли на производственные темы: цемент, бетон и так далее. Ни в одной такой постановке я не сыграл: ни колхозника, ни председателя, ни водителя. И в то время, как московские и ленинградские артисты грустили о классике, моим дебютом на сцене Иркутского драматического театра стал Чехов: «Три сестры», роль Федотика. Очень много было хороших западных пьес. Я играю уже в третьей по счету постановке «Ромео и Джульетты»: с 1982 года в течение восьми сезонов был Ромео, потом в девяностые годы исполнял роль Герцога Веронского, и, наконец, сегодня я выхожу на сцену в образе Брата Лоренцо.
Из современной драматургии можно отметить спектакль «Дорогая Елена Сергеевна», поставленный в 1988 году. До Володи я негодяев не играл. Это, пожалуй, была моя первая роль, где герой оказался умен и подл. Чем ужасен этот Володя? Он ощущает себя режиссером всей драматической ситуации, происходящей на сцене, и получает большое удовольствие от того, что может кого-то раздавить. Это же страшно: чувствовать кайф, ломая человеческие судьбы. Здесь есть что сыграть, поэтому роль Володи одна из самых любимых. В городе спектакль сразу заметили: действие заканчивалось, а весь зал оставался на местах, не уходил, ждал обсуждения. Какие были дебаты, сколько гнева выплескивалось на моего героя! Постановка шла меньше сезона — ее запретил обком партии. Расставание было печальным. Спектакль поставили в ноябре, а в начале мая уже сняли, но мы успели сыграть его около пятидесяти раз.
Мне в жизни повезло не только с репертуаром, но и с режиссурой. По отзывам критиков и театроведов, одной из самых удачных работ была роль в философской притче «Продавец дождя» Ричарда Нэша (я играл Джима). Изумительная драматургия! Это была первая постановка в Иркутске, осуществленная Вячеславом Кокориным. У нас получился поэтический спектакль, в котором был важен каждый жест артиста.
Много экспериментируем мы с Геннадием Шапошниковым. Я впервые в «Снах Ермолая Лопахина» играл на сцене, со всех сторон окруженной зрителями. При такой сценографии ты должен работать на все четыре стены, играть даже спиной. Здесь нет возможности отвернуться, уйти за кулисы, выключиться из действия. Ты как под обстрелом. В «Гамлете» для меня тоже поначалу было непонятно, что получится, если зритель будет находиться с двух сторон и мы станем работать в живом коридоре. Но это тоже опыт. Профессия артиста тем и уникальна, что всегда что-то пробуешь, ищешь и тебе очень интересно.
— Клавдий в «Гамлете» Шекспира и Гаев в «Снах Ермолая Лопахина» по «Вишневому саду» Чехова — большая удача в творческой жизни каждого актера…
— Роль Клавдия стала для меня неожиданной, я и не помышлял о ней. Изначально в «Гамлете» я репетировал могильщика. Но однажды артист, назначенный на роль Клавдия, не смог прийти на репетицию, и я сыграл пару отрывков из текста. Как-то вечером уже после того, как половина спектакля была разведена по мизансценам, прихожу на репетицию. Тишина, все молчат, я думаю: «Господи, что случилось-то?». Тут ко мне подходит режиссер Геннадий Шапошников и говорит: «Ну что, давай репетировать Клавдия». Это одна из любимейших моих ролей. Я вижу Клавдия не просто убийцей, а несчастным человеком, который пошел на преступление потому, что считал себя способным изменить страну к лучшему. Но за все в жизни надо платить.
Конечно, я люблю и своего Гаева! В других театрах видел разные варианты этого образа: и спившегося, и агрессивного человека. В спектакле «Сны Ермолая Лопахина» мы пришли к решению показать взрослого ребенка. Он все время будто говорит: «Нам так хорошо здесь жилось! Зачем вы пришли? Отобрали, испортили… Зачем?». Еще мне кажется, что это очень стильный спектакль.
— 18 ноября состоится премьера спектакля «Халам-бунду» по пьесе Юрия Полякова, вы тоже заняты в постановке…
— Мне очень интересен мой персонаж Костя, которого я буду играть в этом спектакле. У меня в Москве был друг. В перестроечное время, когда закрывались маленькие институты, он оказался не у дел. Начались сложности в семье: был кормильцем — стал приживалом. Он спился и погиб. Лабораторию, где работал мой герой, тоже закрыли. Теперь он вынужден собирать грибы и сдавать их во французский ресторан. Ну и попивает, потому что есть «болюга».
— У вас особые отношения с иркутским зрителем: 35 лет он смотрит спектакли с Вашим участием…
— Может, это самообман, но иногда бывают моменты, когда не можешь «пробить» зал. Он как за стеной, отрезанный от тебя. А иной раз кажется, что так здорово играешь! И темпераментно, и проникновенно, а зритель потом говорит: «Ты сегодня что-то был не очень». А вообще, я много ездил по Советскому Союзу и могу сказать, что у нас в Иркутске уникальный зритель. За месяц в наш театр не купишь билета! Где-то в других городах у артистов, может, что-то не получается, а здесь мы любимы, узнаваемы. Потому да здравствует иркутский зритель!
Фото: Анатолий Бызов
На фото: В роли Брата Лоренцо, спектакль «Ромео и Джульетта»;
Гаев в «Снах Ермолая Лопахина»;
В спектакле «Сумерки богов»