На гастролях иркутского драмтеатра в Ростове-на-Дону встретились выпускники училища имени Щукина – Виталий Венгер и Михаил Бушнов

Более полувека назад они окончили Московское театральное училище имени Щукина и разъехались в разные стороны большой страны...

Виталий Венгер, по рождению москвич, рискнул откликнуться на предложение из далекого иркутского театра и поехать в Сибирь. Манили неведомые сибирские дали, возможность начать жить самостоятельно, испытать себя, проверить - что может быть благороднее этих целей для молодого, полного юношеских мечтаний и планов человека! Он ничего не знал о далеком Иркутске, и на географической карте вместе с родителями долго пришлось разыскивать этот город. Мама надеялась, что ее любимый Виля передумает, останется - найдет работу в одном из театров Москвы, и, стоя на перроне Ярославского вокзала, все еще с надеждой смотрела в глаза сына, тревожась и печалясь за него: может, одумается, не поедет? Но Виталий был настроен решительно...

Михаил Бушнов был родом из Ростова-на-Дону, куда и вернулся по окончании училища. Он был старше Виталия на пять лет, воевал на Южном фронте: Украине, Перекопе, Крыму, участвовал в освобождении Севастополя, был награжден орденом Красной Звезды и медалями «За боевые заслуги» и «за победу над Германией». В отличие от Виталия и многих сокурсников щукинского училища, пришедших сюда после школьной скамьи, Миша Бушнов был фронтовиком, видевшим на войне и смерть, и боль потери друзей. Испытав на себе все ужасы страшной бойни, он все же вышел из нее не покалеченным психологически и морально. Именно на войне укрепилось в своем желание стать актером. Он решил, что, если останется в живых, поступать будет только в театральный. Он бесконечно любил жизнь, и театральная профессия, на его взгляд, как никакая другая могла «лечить от тяжелых воспоминаний».

Итак, как поется в старой, доброй песне, «познакомила и подружила их Москва», а точнее - училище имени Щукина, где рядом были Ролан Быков, Михаил Ульянов, Иван Бобылев (позднее, много лет возглавлявший драматический театр Перми), Юрий Катин-Ярцев, чуть позднее поступивший в училище Олег Стриженов, Юрий Яковлев и многие, многие другие.

Замечательные годы юности, учебы в Вахтанговском училище, время незабываемое, хотя и трудное, голодное, послевоенное... Удивительные люди, каждый из которых стал личностью, легендой, историей. А тогда все они были просто студентами знаменитого училища, и вся жизнь их только-только начиналась...

Сегодня мои собеседники - народные артисты России Михаил Ильич Бушнов и Виталий Константинович Венгер, лауреаты Государственной премии, обладатели высшей театральной награды «Золотая маска», почетные граждане Ростова-на-Дону и Иркутска соответственно. Иркутяне не мыслят свой драматический театр без Виталия Константиновича Венгера, а ростовчане - без Михаила Ильича Бушнова.

Мы сидим в уютной комнате для гостей Ростовского отделения СТД, председателем которого более тридцати лет является Михаил Ильич. Наш драматический театр в июне 2005 года гастролировал в Ростове-на-Дону, и два бывших однокашника встретились после долгой разлуки. Они вспоминали и рассказывали о своем училище, о тех, с кем вместе учились, кто ныне жив и здравствует, а кого уже нет в живых, вспоминали любимых учителей...

— Как вы познакомились, как поступали в училище? Чем памятны эти годы?

Виталий Венгер:

- Познакомились мы с Мишей, уже учась в училище. Я поступил в 1946-м, он - в 1947-м, годом позже, демобилизовавшись из армии. Михаил Бушнов:

- Да, я учился на курс моложе, хотя по возрасту старше Вили на пять лет. Я сдавал экзамены сразу в три театральных вуза - ГИТИС, театрально-музыкальное училище имени Глазунова и Вахтанговское имени Щукина - и во все три поступил... А именно сюда, в Вахтанговское, меня звали мои друзья Иван Бобылев и Юра Катин-Ярцев. Они расхваливали его на все лады и говорили, что это лучшее театральное училище Москвы. Я тогда не знал ничего об этом, мне не с чем было сравнивать - поверил своим товарищам.

Помню, на экзамене я читаю что-то, энергично машу руками, жестикулирую и вдруг слышу из зала: «Молодой человек, а ведь вы приняты в ГИТИС!» И я, нимало не смущаясь, наученный друзьями не пасовать перед провокационными вопросами, громко, на высокой тональности парирую: «Почту за честь учиться только в Вахтанговском!» «Но позвольте, коллеги, ведь молодой человек уже зачислен в ГИТИС!» - парировал высокий седоватый человек, снимая пенсне. Позже я узнал, что это был председатель экзаменационной комиссии народный артист Петров, который слушал меня и в ГИТИСе. А тогда борьба между театральными вузами была очень острой, каждый отстаивал свою театральную школу, свое направление в искусстве. «Я приверженец Вах-танговской школы!» - звонко выпалил я, хотя понятия не имел, кто он такой и что он выдающегося сделал. И тогда раздался голос кого-то из членов приемной комиссии: «Но вы же видите: мальчик хочет учиться только в Вахтанговском!» И это решило всю мою дальнейшую судьбу. Никогда в своей жизни я не пожалел, что стал учеником и последователем именно этой театральной школы.

Виталий Венгер:

- А я поступал восемнадцатилетним пацаном, очень хотел стать артистом. Откуда во мне сидело это желание, кем оно было заложено - не знаю: в нашей семье не было артистов. А мне вот неудержимо хотелось им стать. Экзамен у меня принимал профессор, ректор училища Борис Евгеньевич Захава. Не помню, как я начал и как закончил басню, только на словах «Как смеешь ты, наглец, своим нечистым рылом здесь чистое мутить питье мое с песком и илом? За дерзость такову я голову с тебя сорву» - я сделал шаг вперед, потом еще, а, указательный палец правой руки направил прямо на профессора, сидевшего глубоко в кресле. Мой жест Захава встретил улыбкой, как и все остальные члены комиссии. «Смелость» общения с ректором в сочетании с откровенной наивностью решили мою судьбу - я был принят на первый курс.

Михаил Бушнов:

- Нас учили первые ученики Вахтангова. Мы получали знания из первых уст, от актеров его школы. Все педагоги были актерами театра имени Евгения Вахтангова. В училище мы жили как одна большая семья. Педагоги, видя наше полуголодное существование, часто приглашали к себе домой на обед или на чай. Подкармливали. Послевоенное время - тру-днейшие, голодные годы. Помню, весь первый курс я проходил в шинели, другой одежды не было. Нам выдавали ботинки.

Наши учителя - это отдельный разговор. Это-люди, которым я благодарен всю жизнь. Они могли по-отцовски или матерински пожалеть, дать добрый и мудрый совет, но при этом и спрашивали по всей строгости. Виталий Венгер:

- Многому они нас научили, от многого уберегли. Михаил Бушнов:

- Педагогов было 15, и каждый был специалистом в своей области, каждый давал своё направление. Кто-то, «вытаскивал» темперамент, как Владимир Иванович Москвин, сын известного Ивана Михайловича Москвина, артиста МХАТа, кто-то, как Виктор Григорьевич Кольцов, тонкий - и мягкий юмор, лиризм и музыкальность. Он спрашивал меня: «Что ты любишь?». «Колбасу и пирожное», - отвечал я. — «Вот так и играй, с таким отношением».

Виталий Венгер:

- Я учился в группе, которой руководили Леонид Моисеевич Шихматов и Вера Константиновна Львова, его жена. Оба они были представителями старшего поколения актеров, воспитанных Вахтанговым. Леонид Моисеевич был интересен и как актер, и как педагог-воспитатель, и как человек. Он был очень тонким, чутким, можно сказать - редким педагогом. На занятиях рассказывал, как к ним, студийцам, приезжал Станиславский, много показывал, объяснял. Вера Константиновна, второй педагог на курсе, читала выдержки из уникальных собственных записей уроков Вахтангова. Эти интереснейшие документы в области театральной педагогики были позднее включены в книгу Шихматова «От студии - к теат- РУ».

— Что было первостепенным, наиболее важным и ценным в системе обучения?

Виталий Венгер:

— Прежде всего - чувство правды, но на его основе учили развивать в себе острое чувство формы. Если мы брались за какую-то постановку, то педагоги с других курсов говорили: «Эти сделают, на то они и шихматовцы».

Михаил Бушнов:

- У нас была единая, замкнутая вместе с театром Вахтангова система обучения. Разрыва или даже малейшего зазора не было. Днем - училище, вечером - театр.

Виталий Венгер:

- Наскоро перекусив в училищном буфете, мы торопились в театр на вечерний спектакль. Часть курса была занята в массовках, а счастливчики даже получали текст - три-четыре фразы, короткий игровой эпизод. Неуспевающих по каким-либо предметам наказывали - не допускали в театр, и это было, по-моему, самым большим наказанием.

Михаил Бушнов:

- Да-да, я помню, ты совершенно прав. Недопущение на спектакли было самым большим порицанием за «неуды», и каждый студент это очень сильно переживал.

Виталий Венгер:

- А какое счастье было работать хотя бы в маленьком эпизоде с Андреем Абрикосовым, Людмилой Целиковской, Михаилом Астанговым, Цецилией Мансуровой, Сергеем Лукьяновым, Николаем Гриценко... Эти имена вошли в золотой фонд российского театра и кинематографа, стали национальным достоянием и гордостью страны.

Михаил Бушнов:

- Нет, наши учителя были совершенно необыкновенными людьми. Они были великолепными артистами: Мансурова, Толчанов, Синельников... Мансурова была такой экзальтированной, просто сумас-шедшей. Ходила по училищу быстро, стремительно, то и дело взбивая свои и без того всегда беспорядочно летевшие волосы.

Виталий Венгер:

- Я вспомнил сейчас, в связи с сумасшествием. Был третий дипломный спектакль, в гримерку зашел Иосиф Моисеевич Толчанов - проверить грим. Дошла очередь до меня. Он подошел, - прищурил глаз как бы прицеливаясь, сделал шаг назад и вдруг вцепился ногтями в мой нос. «Все хорошо, Вилли, только ты переборщил с кончиком носа, переложил мастики». Я сморщился от боли: «Это же мой нос!» «Се-рьезно?- удивился он. – Ну, тогда совсем другое дело, извини, дорогой...».

Михаил Бушнов:

- А ты помнишь, как однажды в училище приехал Василий Иванович Качалов, высокий, строгий, величественный, в широкополой шляпе и с массивной тростью в руке? Бог!

Виталий Венгер:

- Он читал нам Пушкина, Маяковского, Багрицкого - и как читал! Мы сидели не дыша. Я до сих пор помню ощущение зачарованности его голосом, его поразительными, необыкновенными интонациями, многообразием красок. Он всех околдовывал, очаровывал, действительно был богом... А еще вспоминается один из вечеров, когда мы встречались с Николаем Черкасовым. Он был на гастролях в Москве. На встречу с ним собрались студенты с разных курсов училища. Мы сидели, плотным кольцом окружив знаменитого и любимого всеми артиста, оживленно беседуя. Он рассказывал о многом, в частности - о Борисе Щукине, чье имя носило наше училище, о совместной работе с ним в кино. И тут произошла совершенно комическая ситуация: появилась пожилая уборщица с ведром и веником. Подметая пол, она громко ворчала: «Ох уж эти артизды, загримуються - и курють, и курють...» - а потом прогнала нас всех из комнаты вместе с народным артистом...

Михаил Бушнов:

- Студенческая жизнь ведь не складывалась только из лекций, уроков-репетиций, практики в театре, встреч с мастерами сцены. В каждодневных занятиях мы узнавали друг друга, перенимали лучшее, избавлялись от дурного и стали, может быть, слишком рано испытыват.ь чувство коллективной ответственности. Виталий Венгер:

- Именно с этим мы вошли в большую жизнь, это в нас закладывали наши учителя. Сейчас у молодых как раз этого чувства не хватает...

— Из чего складывается актерское мастерство?

Виталий Венгер:

- Из очень многих компонентов. Человек, избравший эту профессию, должен обладать чувством театральности, большим темпераментом, быть гуманным в своем искусстве и самое главное — заразительным! Наши учителя говорили: «Беспокоить себя творчески и лично», то есть постоянно стремиться к новому, самосовершенствоваться, не останавливаться на том, что уже достигнуто и сделано. Все педагоги были истинные вахтанговцы разных поколений и различного актерского почерка, но притом это была единая вахтанговская школа яркого по форме и глубокого по содержанию искусства.

- Такая система обучения была и в других театральных вузах?

Михаил Бушнов (очень запальчиво и громко):

- Нет! У нас были вещи, которые нигде не делались. Этюды на наблюдение, например на профнавыки... Они призваны были развивать нашу актерскую фантазию, наблюдательность. Наблюдения за детьми, за птицами и животными... Все свое свободное время мы отдавали этим наблюдениям: на улице, в лесу, в транспорте, в кино, в столовой, в мага-зине, библиотеке, на почте, в бане - да где угодно! Мы наблюдали разные типы людей, их манеру говорить, ходить, есть, читать, молчать, смеяться. А потом, в маленьких сценических миниатюрах, придуманных нами, показывали и дополняли нашей фантазией. Студенты достигали такой высоты и изящества в показах, такой легкости и изощренности, дохо-дившей до совершенства! Производные от этого были много позже - если помните, у Ярмольника, у Кости Райкина. Это отдельные эстрадные номера.

— Сейчас, в условиях современного обучения, традиции школы Вахтангова сохраняются?

Михаил Бушнов:

- Конечно! Все сохраняется. Осталось то же самое. В пору нашей юности Шихматов и Львова создали уникальный учебник для студентов первого курса, где собраны все элементы системы с точки зрения Вахтангова. Это близко к системе Станиславского, но еще углубленнее. А в отношении других школ — большая разница. Самый универсальный актер, умеющий играть во всех жанрах, - это выпускник театрального училища имени Щукина, с хорошим чувством ритма, танцующий и поющий,

— Что такое для актера опыт? Что с ним приходит, что теряется?

Михаил Бушнов:

- С опытом ничего не теряется, а все зависит оттого, какой в человеке заложен фундамент, какая закваска.

Виталий Венгер:

- То, что заложено, остается на всю жизнь. Это как то зерно, которое, брошенное в хорошую почву, благодатно прорастает. Главное - эту почву ребенку заложить. Все начинается с детства. С того воспитания, которое в себя вбирает ребенок. С ним он и пойдет по жизни, приобретая собственный опыт.

— Каким вы видите театр в будущем?

Михаил Бушнов:

- Хочется, чтобы он был хорошим, Чтобы богатые не сделали театры интим-залами,или казино. Когда-то я написал вот такие строки:

И верим мы, что, как тогда, в войну,
за честь сражались, клятвы не наруша.
Так и теперь театр ведет борьбу за то,
чтоб мы не потеряли душу.

Виталий Венгер:

- Хочется видеть театр с высокой сценической культурой, это понятие очень много в себя вбирает, сюда входит речь артиста и закон, о котором наши речевики говорили: старайтесь, чтобы вас услышали, в 20-м ряду, а 19-м вас услышат...

...Когда я вела этот разговор, меня не оставляло чувство восхищения моими собеседниками. Они того поколения, которое, пройдя через множество испытаний, сумело пронести острый вкус к жизни, наслаждение каждым ее прожитым днем, сохранило красоту в душе и сердце. Они не жалуются на недомогания и боли в пояснице, хотя их возраст непреклонно об этом напоминает. Они получают удовольствие и радость от каждого прожитого дня, заряжают оптимизмом окружающих и коллег. Они очень разные по складу характера, темпераменту. И биографии их складывались в разных географических и ротах. Но эти большие артисты близки друг другу, тому духу вольной и яркой театральной игры, что вложило в них любимое Щукинское училище, по правде, страстности и той распахнутости души, с которой выходят они на подмостки.