Будь в курсе
событий театра

Драмтеатр готовит постановку «Царь Фёдор Иоаннович»

Разработка сайта:ALS-studio

Версия для печатиВерсия для печати
В драматическом театре имени Охлопкова грядет большая премьера. Режиссер-постановщик из Владивостока Станислав Мальцев мыслит будущий спектакль как некую «симфонию для превосходного оркестра», в которой все лейтмотивы и разработки, все тончайшие нюансы будут сливаться в единое художественное полотно, в красноречивое звучание вечных вопросов русской жизни.
 
Историческая проекция 
 
— Я очень люблю Алексея Константиновича Толстого и особенно эту великую пьесу, — говорит приглашенный мастер. — Обращаясь к историческому сюжету, автор глубоко исследует, что происходит в России XIX века. И оставляет нам бесценное пророчество о судьбах России в XX веке и даже о перспективах XXI. Вот почему, на мой взгляд, эта пьеса так жива и актуальна сегодня. Она будет востребована еще долго, пока нас будоражат неразгаданные русские тайны и волнуют реактивные русские характеры.
 
Автор исторических пьес «Смерть Ивана Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис» Алексей Толстой был другом детства императора Александра II, отменившего крепостничество. Трилогия — не только выдающийся литературный памятник, но и своего рода послание русской верховной власти в пореформенное время. Накануне премьеры 1898 года, после долгого цензурного запрета, зрительский ажиотаж подогревали слухи, что актер, исполняющий главную роль, выйдет на сцену Малого театра в Санкт-Петербурге в гриме Николая II. В Годунове узнавали министра-реформатора Сергея Юльевича Витте.
 
Соблазн к построению злободневных аналогий есть и сегодня. Свежие в памяти 90-е годы, неуспокоенное бурление в нынешнем российском котле — благодатная почва для вольных толкований.
 
— Я думаю, лобовые трактовки всегда вредны, когда речь идет о таком глубоком материале, — предостерегает постановщик. — Толстой подчеркивал: «Исторической правдой он не связан». Так и нам не следует связывать себя политическими акцентами. Перед нами не историческая драма в чистом виде. Перед нами поэма. Спектакль, который мы создаем, — ни в коем случае не суд над прошлым, не калька настоящего. Мы хотели бы увидеть в нем историческую проекцию будущего.
 
Святой на троне
 
— С чего начинается смута? Она рождается не на полях сражений, не на баррикадах, а, прежде всего, в головах людей, — вслед за Толстым уверяет Станислав Мальцев, — когда у человека теряются или размываются нравственные ориентиры. Все эпохи, породившие смуты, похожи тем, что в их канун начинали подвергаться ревизии наши вечные ценности. Первым делом смущался ум человека, его душа, а следом высвобождалась неуправляемая разрушительная стихия, рвался на свободу «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
 
Для нас, россиян, насущно важна верность сакральным ценностям, утрата которых непоправима. Русским людям необходима вера в высокую честность, порядочность, непогрешимую законность верховной власти. Нам нужен ее подлинный духовный авторитет, которым был наделен милосердный царь Федор, соединивший, по словам летописцев, «царство с монашеством».
 
Иностранные хроникеры писали о московском правителе Федоре Иоанновиче как о юродивом, не способном к эффективному правлению. Объективно же 14 лет его правления ознаменовались миром и порядком на Руси, ласковой оттепелью после леденящих сердце ужасов эпохи кровавого тирана. Кроткий и богобоязненный Федор, по свидетельству независимого «Пискаревского летописца», «царствовал… тихо и праведно, и милостиво, безмятежно. И все люди в покое и в любви, и в тишине, и во благоденствии пребыша в те лета». Память народная по сей день чтит его как правителя святого.
 
— Главный герой поэмы — совершенный человек, — рассуждает Станислав Мальцев. — Вокруг него — странный русский мир с его мятежным язычеством и покорным православием, непримиримая борьба за власть между анахоретами клана Шуйских и сторонниками рьяного преобразователя Бориса Годунова. А он, «святой и благоверный» царь, пытается «всех согласить, все сгладить». Такие, как Федор Иоаннович, как князь Мышкин у Достоевского, — герои вне времени, посланцы вечного света. Царь Федор противостоит тьме внешней и внутренней не политическим произволом, а силой духа. Он слабый, физически немощный человек, а на самом деле неодолимый богатырь в силе духа, милосердии, праведности. Если бы не было таких юродивых, таких святых в жизни и русской литературе, мы давно и бесповоротно опустились бы в глубокую яму, мрак сомкнулся бы.
 
Театральное пиршество
 
В спектакле нас ожидает встреча с подлинным симфонизмом режиссерского концепта. Он проявится и в небывалой метафоричной сценографии главного художника театра Александра Плинта, и в уникальной коллекции костюмов, которые швецы и бутафоры создают по эскизам Оксаны Готовской, и в знаковых пластических фрагментах от хореографа Владимира Лопаева, и в роскошном музыкальном оформлении спектакля.
 
Выразить метафизический конфликт между духовным законом и языческой стихией нигилизма в русском национальном характере помогут контрастные звуковые пласты. Мы услышим сверкающие гармонии «Литургии Святого Иоанна Златоуста» Сергея Рахманинова и пульс пробудившихся соков земли сюиты Стравинского «Весна священная», а также безудержные ритмы хоровой интермедии «Весело на душе» из симфонического действа Валерия Гаврилина «Перезвоны».
 
Стилизованные костюмы персонажей, светлые, почти «бесплотные» снизу, кверху постепенно набирают цвет и «плоть». Люди на сцене будут напоминать фигуры на полуистершейся, тающей фреске. Наряды артистам создают с помощью печати на ткани, ювелирно декорируют вручную.
 
Площадь сцены будет осенять символ России — гигантская женская нательная рубаха, растянутая на цепях. Будут и другие зримые акценты: образ пыточного колеса, зыбкая, колеблющаяся Земля, арочное небо, подробно воссозданный исторический трон Ивана Грозного из Оружейной палаты…
 
— На сцене будет красиво и многозначно, и беспокойно, — подытоживает постановщик. — Но главное — наполнить все это жизнью, населить живыми характерами и достоверными страстями.
 
Обращение к молодым
 
Станислав Мальцев и «вся театральная рать» стремятся сделать «Царя Федора» близким и понятным именно молодому поколению. Его человечность и обаяние, по задумке постановщиков, должны стать путеводным ориентиром для вступающих в жизнь современников.
 
Поэтому в сценическом «климате» спектакля доминирует молодая, даже подростковая энергия. По этой же причине возраст трех главных героев спектакля намеренно не совпадает с историческим. Ревнитель патриархальной старины князь Иван Петрович Шуйский (заслуженный артист России Николай Дубаков) — человек преклонных лет, старшего поколения. Будущий узурпатор Борис Годунов (заслуженный артист России Степан Догадин) представляет активную зрелость. Царь Федор (артист Сергей Дубянский) неожиданно молод. Самый юный из них оказывается самым чистым и непогрешимым в своих нравственных убеждениях, и, возможно, в силу этого самым мудрым.
 
— Если удастся нам открыть зрителю очарование главного героя, — надеется режиссер, — убедить в его реальности и высшей правоте, научить полюбить это сердце, полное любви, тогда просветляющая сверхзадача постановки будет решена.
 
Фото: 
Анатолий Бызов
Автор: 
Марина Рыбак
15.03.2018