В конце ноября в Забайкалье с гастролями побывал Иркутский академический драматический театр им. Н.П. Охлопкова. Артисты привезли несколько интересных постановок: пронзительный “Тёмный лёд”, ироничную дилогию “Боинг-боинг, или Ужин по-французски. Начало” и “Ужин по-французски”, а также вечную шекспировскую драму “Ромео и Джульетта”. В трех из четырех постановок занят наш сегодняшний собеседник — актер Иркутского театра Алексей ОРЛОВ. Он родом из Забайкалья и приехал на гастроли в Читу с особыми воспоминаниями. С какими, он сам расскажет читателям “Молодежной газеты”.

— Алексей, как так получилось, что вы оказались в Иркутске?

— Совершенно случайно. Вообще, я родом со станции Новая. Когда закончил девятый класс (а учился я в разных школах, в том числе и в читинских), поехал в Иркутск целенаправленно: поступать в театральное училище. Но меня на курс не взяли, потому что я был очень низкого роста. В то время мой родной брат жил и работал в Иркутске. А я оканчивал школу здесь, в Чите. Через некоторое время поехал в гости к брату и случайно зашел в училище, так сказать, попроведовать. А там шел дополнительный набор. Почему не попробовать? Меня раз — и взяли. Я попал на курс Геннадия Шапошникова. Курс был целевой, именно для Иркутского драмтеатра, потому я там и остался. Планирую в будущем еще дальше отправиться. Не буду загадывать, но в планах это есть.

— Получается, вы с Геннадием Викторовичем знакомы со студенчества. И каково это — работать с человеком, который видел твое становление с самого начала, знает все твои проколы и неудачи?

— Здорово, очень здорово. Я общий язык с ним нашел. Мне приятно с ним работать. Он понимающий человек, в жизни всегда поддержит, это очень хороший человек и педагог хороший. Меня во всем устраивает абсолютно.

А во время учебы было очень сложно с ним общаться. Я его не понимал, был зол на него, порой даже хотел бросить училище. Я был просто очень юн, был максималистом, а сейчас я это понимаю. Это школа своеобразная, которая мне помогла в жизни.

— Вы мечтали стать актером, раз целенаправленно ехали в Иркутск?

— Не знаю. Не скажу, что прямо мечтал. Я просто по натуре человек веселый и общительный, люблю петь, играю на инструментах, участвовал в школьной самодеятельности. Мне все с детства говорили: “Ой, артист, артист”. Когда приехал в Иркутск, подумал: а почему бы не попробовать? Там оказалась такая хорошая атмосфера, и люди сразу стали мне близки. Я понял, что надо здесь стопориться.

— Алексей, ваш отец — известный в Забайкалье художник. Как он отнесся к вашему выбору?

— Он поменял свое мнение обо мне в лучшую сторону, но только после того, как посмотрел спектакль с моим участием. Это была “Очень простая история”, где я играю Соседа. Тогда отец пожал мне руку и сказал: “Я-то думал, ну там, актер, актер… А тут...” И начал ходить на спектакли. В общем, я знаю, что ему нравится, он рад за меня и горд. Дай Бог, буду стараться радовать родных.

— Часто бываете на малой родине?

— Каждый год, а то и два раза в год. Но сейчас поменьше, потому что много работы, накануне Нового года, как правило, сказки, три дня всего выходных. Летом я стараюсь стабильно на месяц, или хотя бы недели на три приехать. Через месяц у меня родится дочь, поэтому не знаю насчет этого лета.

— С каким настроением ехали на первые гастроли в Читу?

— Я домой ехал, с хорошим настроением, конечно. Повидался с друзьями и родственниками. В зале много знакомых увидел. Я рад, что они посмотрели, чем я занимаюсь. Они меня не все таким видели. Вроде, понравилось.

Вообще, я в Читинском драмтеатре был единственный раз, когда учился в школе. Побывал с классом на спектакле “Алые паруса”. Как водится, в театр школьники пришли не по своей воле. Мы с ребятами вели себя ужасно: у нас были резинки и скобы, и мы ими в актеров стреляли. Кто бы знал, что я сам буду на этой сцене несколько лет спустя?! Мне потом это откликнулось, кстати. В Иркутске на “Ромео и Джульетте” тоже были школьники, которые кидали в нас монетами. Одна из них даже пролетела между мной и Джульеттой.

— Кстати, о “Ромео и Джульетте”. Вы, как актер, задействованный в одной из главных ролей, как оцениваете столь необычную интерпретацию Шекспира?

— Считаю, что такая постановка имеет место быть. Если ее показать в стиле и в костюмах эпохи Шекспира, то это будет уже неинтересно современному зрителю. Молодежь не пойдет на такой спектакль. А здесь есть и живая музыка, и интересные костюмы, и музыкальное сопровождение необычно.

— Есть у Алексея Орлова любимые роли?

— Мне почти везде интересно работать. Почти во всех ролях есть что-то свое. Есть, конечно, особенно любимые. Вот Сосед в “Очень простой истории”. В свое время я от этой роли отказывался, считал, что не вывезу ее. В ней каждый спектакль есть куда расти. Там поле непаханное. Каждый раз что-то новое для себя открываешь.

Я считаю, актеру нужно в себе воспитывать способность каждый раз по-новому переживать свою роль. Если я играю в сотый раз спектакль “Ромео и Джульетта”, то понимаю, что если я сейчас не буду искать в себе что-то новое, то он мне просто надоест. У меня был такой период. Я думал: ну сколько можно ставить одно и то же? А потом мы поговорили с Шапошниковым, и, правда, мне стало очень даже нравиться. Никто не мешает выкладываться на сто процентов. Дали работу — работай, чего жаловаться-то?

— А как вы относитесь к критике?

— Я не воспринимаю критику. Считаю, что профессию театрального критика нужно назвать как-то по-другому. Коллеги подсказывают: “внимательный зритель”. Не знаю, как в Чите, а в Иркутске бывает такое: если критик сказал, что это так, значит, это так. А у каждого человека есть свое мнение. Либо критика должна быть критикой грамотной и объективной. Я выслушаю критику, может быть, почерпну что-то из нее, потому что не зря говорят: “ищи корень зла в себе”. Я не буду воспринимать в штыки, потому что знаю свои ошибки и буду их исправлять. Но, опять же: исправлю, а кто-то скажет, что чего-то не хватает. Всем не угодишь.

— Очевидно, что мнение со стороны все равно для вас необходимо. А чье суждение наиболее важно?

— Трудный вопрос. Я не задумывался об этом. Наверное, любое мнение важно, если оно от сердца. Да, наверное, мне важно любое искреннее мнение.

— Трудно было научиться оставлять свои переживания за сценой?

— Нет. Забываешь об этом и все. Сцена, вообще, удивительная штука. Порой голова болит, температура, выходишь — и все проходит. Сцена действительно лечит.

Пару раз играл с большой температурой, а сцена мне помогала.

— Алексей, а в кино не хотите сняться?

— Я уже пробовал в “Сатисфакции” у Евгения Гришковца. Я там в эпизодике есть. Это был мой первый опыт. “Сатисфакцию” мы снимали две ночи, и мне так нравилось! Нравилась атмосфера. Очень здорово было. В кино я хочу. Вот об этом я мечтал с детства. А потом пришел в театр. Но это тоже классно.

— Какая-то еще страсть, кроме театра, есть в вашей жизни?

— Да, люблю музыку. Люблю слушать ее, осваивать музыкальные инструменты. Вот недавно мне подарили саксофон, приеду с гастролей, буду учиться. Это пригодится во многих спектаклях. Я почти во всех постановках на чем-то играю.

— А как вы думаете, какие личные качества необходимы, чтобы стать актером?

— Прежде всего, нужно быть просто хорошим человеком и не врать себе. Любить себя, любить окружающих. Быть искренним. Вокруг много озлобленных людей. Бывает, что срываешься. Но я стараюсь не срываться. «Простим горячке юных лет»…

— Хотели бы вы, Алексей, чтобы ваш ребенок стал актером?

— Если он выучится и не будет работать по специальности, я буду рад. Вообще, театральное училище воспитывает личность в человеке. Он становится начитанным, у него появляется свое мнение. Он не пьет пиво под забором, у него есть выбор, он понимает мир глубже, что ли. Я очень изменился. Я был очень плохим мальчиком. Пусть и артистичным. Многие из моих друзей и знакомых кончили плохо: кто-то скололся, кто-то вообще в могиле. Но есть и те, кто добился успеха. Я за них порадовался, потому что они не погрязли в этой пучине. Я бы желал своему ребенку отучиться в театральном. Но быть актером… Это тяжелая профессия. Если ему это действительно будет нравиться, что ж, я ничего не буду говорить против.