На днях народному артисту России Леониду Броневому исполнилось 75 лет. Миллионы зрителей в 70-е годы называли его не иначе, как Мюллер. Они ассоциировали артиста с героем, которого сыграл он в культовом сериале «Семнадцать мгновений весны». Десятью годами позже всё то же телевидение перевело «Мюллера» в ранг знаменитого куплетиста, стареющего ловеласа в двухсерийном фильме Михаила Казакова «Покровские ворота». Из сильного и волевого шефа абвера он стал пьющей, капризной, увядающей звездой эстрады, но всё тем же умным и ироничным Леонидом Броневым.
 

 

Искусство его перевоплощения кажется странным и абсолютно индивидуальным. На экранах телевидения, в кино, театре он всегда остаётся самим собой. Его герои кажутся похожими - это череда людей, склонных к самоиронии, скепсису, какому-то отстранённому отношению к окружающей действительности. Он постоянно бывает вне обстоятельств или стоит много выше их. Но каждый образ, созданный им, особенно на театральной сцене, носит ярко выраженные черты индивида с неповторимым характером, особым волевым посылом, который делает работу актёра запоминающейся на долгие годы.
 

 

Творческая судьба Броневого состоялась благодаря встрече с режиссёром Анатолием Эфросом в Московском театре на Малой Бронной, а сегодня — в «Ленкоме» с Марком Захаровым. Но было время, когда он работал в труппе Иркутского драматического театра. Не многие помнят этот факт биографии актёра, но, к счастью, в нашем театре есть корифеи, обращаясь с вопросом к которым всегда можно найти ответ.
 

 

В канун юбилея всенародно любимого артиста Леонида Броневого мы связались с не менее любимым нашим актёром Виталием Венгером, не сомневаясь в том, что его память сохранила эту страничку истории драматического театра. Его рассказ оказался живым и ярким. Таким, будто события, о которых он вспоминал, проходили не в далёкие 50-е годы прошлого столетия, а вчера или, в крайнем случае, позавчера.
 

 

Супружеская пара актёров — Леонид Броневой и Валя Блинова — приехала в Иркутск из Грозненского театра, где Лёня играл роль Кобы — Сталина. Выпускники столичных вузов: он школы-студии МХАТ, она ГИТИСа — стали близки Венгеру, потому что он москвич, закончил московское училище имени Щукина. Молодые актёры, которых связывала дружба с многочисленными общими знакомыми, быстро скооперировались в компанию, в которую входил и Толя Лазурьевский. На общем фоне актёрской нищеты Толя выделялся своей обеспеченностью: высокопоставленная мама каждый месяц высылала ему из Ташкента по тысяче рублей, а ещё он был удачливым картёжником, выигрывающим постоянно немалые суммы денег. Зажиточный сотоварищ с широкой натурой и доброй душой любил «сиживать» в ресторане аэропорта, куда приглашал и товарищей. Если кто-то из них был занят в спектакле, ему оставляли записку: «Такси у служебного входа, приезжай незамедлительно». Машина, конечно, была оплачена Толей.
 

 

Броневого и Венгера связывали не только общие московские знакомые, они оба были горазды на шутки, розыгрыши, весёлую игру, в которой жизнь и сцена часто перепутывались. Как-то они шли из театра и за разговором не заметили, как очутились среди машин на проезжей части перекрёстка улиц Карла Маркса и Ленина. Сейчас в этом месте работает светофор, а тогда неподалеку от памятника Ленину стоял милиционер, регулирующий движение. Он и остановил увлечённых собеседников. Быстро смекнув, что может последовать за грубейшим нарушением правил уличного движения, Броневой шепнул Венгеру: «Я — иностранец, ты — переводчик».
 

 

Когда постовой приблизился к стильным молодым людям в тёмных очках, Броневой быстро заговорил на «англо-тарабарском» языке, а Венгер начал объяснять: «Понимаете, вот показывал нашему гостю театр, не заметили, как оказались на проезжей части». Говорили они одновременно, один на непонятно каком языке, другой вежливо и учтиво демонстрировал идеальный синхронный перевод. Когда милиционер отпустил их, они смеялись как мальчишки, прощённые взрослым дяденькой.
 

 

Броневой любил ходить в гости к Венгерам. Семья, состоявшая из четырёх человек - тещи Анны Иоганновны, жены Эльзы Павловны и дочурки Наташки, — жила в деревянном доме по улице Марата. Притягивала его не только тёплая домашняя обстановка, но и кабинетный рояль фирмы «Мюльбах». В родном Киеве он учился в музыкальной школе, но главное — был отменным «слухачом», мог сыграть любую мелодию, потрясающе импровизировал джазовую музыку. У Венгеров ему было хорошо ещё и потому, что он попадал в компанию тонких ценительниц музыки, коими являлись Анна Иоганновна и Эльза Павловна, которые могли по достоинству оценить его исполнительские способности. Броневой любил петь, но делал это много хуже, чем играл на ролле.
 

 

Рассказывал он о многом. О своём отце, военнослужащем высокого ранга, который дружил со знаменитым командармом Кофиором, о счастливом детстве, оборвавшемся в тот момент, когда отца за «пособничество врагу народа» арестовали.
 

 

Молодые актёры стали друзьями в жизни и постоянными партнёрами на сцене. В спектакле «Улица Трёх Соловьёв, 17» они играли роли двух приятелей - толстого и тонкого: Броневой, естественно, был толстым, а Венгер — тонким. В спектакле «Человек, который смеётся» по Гюго Леонид играл главную роль — Гуимплена, а Виталию досталось всего лишь два эпизода. Зато в знаменитом спектакле «Шестой этаж», поразившем зрителей Москвы в 1957 году, роли у них были равноценные: Броневой - Женваль, Венгер - художник Макс Леснолье.
 

 

Вспоминая былое, Виталий Константинович рассказывает множество эпизодов из жизни труппы театра, которые счастливо влияли на судьбы отдельных личностей или, наоборот, говорили о превратностях судьбы. Например, жена актёра Гоши Лесникова стала супругой главного режиссёра театра Михаила Куликовского. А вот эпизод, в котором Броневой, заступаясь за свою жену, сильно повздорил с актёром Харченко. Тогда «на разбор полётов» его вызвал в кабинет Куликовский. Товарищи, делая вид, что покуривают, стали прислушиваться к голосам, слышавшимся из-за двойной двери. Сначала был просто гомон, потом крик и какие-то звонкие звуки.
 

 

Броневой вылетел из кабинета главного режиссёра взъерошенный, с пылающими щеками. Отдав товарищам недокуренную сигарету, понёсся вниз по лестнице. Следом вышел Куликовский. На вопрос, что произошло, потирая шею, главный режиссёр неопределённо ответил: «Поговорили»... Броневому терять была нечего, он твёрдо собрался уходить из театра. Проработав в Иркутске два сезона, он уезжал с женой и дочуркой, родившейся в нашем городе. Отправился он тогда в Воронежский театр, где сыграл после грозненского Сталина роль Ленина. Воодушевлённый успехов у зрителей этого очень театрального города Броневой перебрался в Москву, где был долго без работы, потом счастливый случай свёл его с Анатолием Васильевичем Эфросом...
 

 

Он стал актёром, юбилей которого отмечали не только друзья, коллеги по театру «Ленком», но и зрители всей страны – почитатели его таланта.